— Добрый день, многоуважаемые господа! — он учтиво склонил голову. — Вы по личным вопросам или по записи?

Парень даже не взглянул на барона, когда обратился к нам, но ответил ему именно Казанцев.

— По записи. И по звонку. От барона Казанцева, в том числе. На меня было совершенно нападение, и никакого вмешательства или помощи от Совета я не дождался! — барон сделал шаг вперёд и встал прямо напротив встречающего нас парня.

Как-то всё не в ту сторону сворачивает. Чувствую, этот медведь проблем мне ещё доставит.

Парень невозмутимо вытянул в сторону руку и щёлкнул пальцами. Из находящейся в дальнем конце двери вышли ещё трое таких же крепких молодцов в костюмах, среди которых был один маг-подмастерье.

— Прошу сохранять спокойствие, ваше благородие. Насколько я осведомлён, ваше обращение обработано своевременно и по нему вынесено положительное решение.

Я не стал дожидаться ответного заявления от моего сопровождающего. Ничего вразумительного он сейчас не скажет, а вот конфликт на ровном месте устроит.

— В таком случае, сопроводите меня к главе Совета. Хочу обсудить с ним некоторые вопросы, которые вас не касаются.

Говорил я спокойным голосом, даже немного тише, чем обычно, но этого хватило, чтобы начальник службы безопасности, а это был именно он, смягчился и отступил в сторону.

Всё же, перечить графу чревато более тяжёлыми последствиями, и понять это у него хватило ума.

— Как мне о вас доложить? — парень взглянул на мой перстень.

— Скажите, что пришёл граф Пугачёв со своим другом, бароном Казанцевым.

Начальник охраны кивнул.

— В таком случае, следуйте за мной. Я провожу вас, ваша светлость.

Казанцев всё же не упустил возможности и задел плечом второго охранника. Тот едва увернулся, чтобы здоровый барон буквально не прошёл сквозь него.

Когда мы вошли в зал Совета, присутствующие дружно обернулись.

Какая-то напряжённая здесь обстановка. Будто мы заявились в самый неподходящий момент. У них это даже на лицах написано.

Во главе стола сидел граф Сидельников, тучный седоволосый дед, с крючковатым носом и болезненно белёсыми глазами. О нём мне рассказывал Казанцев, якобы этот человек — самая главная заноза среди всей присутствующей здесь шестёрки.

— Граф Григорий Афанасьевич Пугачёв и барон Семён Ростиславович Казанцев, ваша светлость! — объявил нас один из местных служащих, когда начальник охраны вкратце объяснил ему, кто и зачем пожаловал. — Прошу вас, господа! Располагайтесь!

Я занял место с противоположного конца длинного стола, напротив главы Совета, Семён сел справа.

— Рад видеть в нашей скромной обители таких высокопоставленных господ! — сухо поприветствовал нас граф Сидельников. — Чем Совет может быть полезным?

— Сложите полномочия и валите всем скопом в своё Новосибирское урочище, — пробубнил в кулак Казанцев и залился громким кашлем.

— Погоди, Семён. Так переговоры не ведутся, — шёпотом приструнил я своего сопровождающего. Когда-то я тоже брал нахрапом, но иногда это не лучшая стратегия, и уж точно не с порога.

— Господа желают чего-нибудь выпить? — рядом появился всё тот же служащий. На этот раз он держал в руке поднос с разного рода напитками.

— Спасибо, в другой раз, — отказался я и повернулся к главе Совета.

Тот сверлил меня своими мутными глазами. И надо заметить, делал он это не просто так. Старик был неплохим менталом и сейчас пытался аккуратно прознать о моих намерениях. Зря. Ментальные блоки впаяны в моё сознание, так что, максимум чего он добьётся, так это назойливой и продолжительной мигрени, от которой будет сложно избавиться.

Сидельников вдруг сморщился и отвёл взгляд в сторону. Ну вот, я же говорил. Теперь придётся терпеть весь наш разговор, а я его и без того планировал сделать не совсем приятным.

— Меня и моего друга, барона Казанцева, с недавнего времени осаждают многочисленные маргинальные сообщества. Полагаю, вы в курсе о них. Буквально несколько часов назад на меня напала группа наёмников, прибывшая из Новосибирского княжества.

Сидящий по левую руку от Сидельникова розовощёкий молодой человек с торчащей вверх чёлкой хмыкнул и покачал головой, будто только что выслушал причитания убогого о тяжёлой людской доле.

Виконт Альберт Краузе — главный подпевала главы Совета. Вхож в семью новосибирской княжны и потому набивает в этой дыре нужный в управлении опыт. «Пупсик» — так его назвал Казанцев. Странное слово, но оно мне понравилось. На вопрос «почему», мой бесцеремонный друг ответил коротко и ёмко: «Потому что он носит яйца не в том месте!»

— Всегда где-то кто-то на кого-то нападает! Не нужно это выпяч…

— До этого, нападение было совершенно на имение барона Казанцева, — перебил я виконта, будто его вообще здесь не было.

Голос у «пупса» и в самом деле звучал так, словно он во рту варит яйца. Вон даже слюни пузырятся. Ужасное зрелище. Никогда бы не хотел иметь такого слугу.

Краузе покраснел и повернулся к графу Сидельникову, будто искал в нём защиту.

— Я же говорил, «пупсик»! — с улыбкой произнёс Казанцев, наклонившись ко мне.

— Мне докладывали, — нехотя признал граф. Его глаза теперь смотрели с нескрываемым презрением.

— Со всем уважением, ваша светлость, но от этого ничуть не легче, — пробасил Семён, проведя пятернёй по волосам. — Две моих деревни сожжены, убито двенадцать гвардейцев, скотина угнана.

— Мы не могли прислать подмогу. На дорогах распутица, — парировал третий член Совета, фабричник Иннокентий Корсуньский, пятидесяти пяти летний вдовец, единственный адекватный и максимально лояльный к блокадной аристократии человек. И да, в отличии от остального Совета, он был родом из Болотного. Те переехали в разные годы.

— С дорогами всё в порядке, уважаемый, вас, видимо, ввели в заблуждение.

Корсуньский вопросительно посмотрел на Краузе, тот только пожал плечами.

— Что вы хотите от нас услышать? — устало спросил Сидельников.

— Для начала объяснений. А потом я хочу знать, кто будет компенсировать наши убытки и когда начнутся первые выплаты, — я, конечно, не рассчитывал на такую щедрость, но сейчас моей целью было расшевелить этот мышиный клубок, — и только потом я озвучу устраивающую нас сумму.

К тому же, я до сих пор не выслушал мнения оставшихся членов совета: единственной, из всех присутствующих здесь, дамы — графини Караваевой Ангелины Марковны, и двух неприметных баронов, которые практически не вытаскивали глаз с глубокого декольте молодой графини. Они, как я понял из рассказа Казанцева, присутствовали здесь только для проформы, дабы добрать до минимального количества членов.