несчастный сирота обманутого партнёрами графа. Служил во славу и процветание его сиятельства князя Томского Большакова Емельяна Всеволодовича в Бастионе. Вернулся домой, а там такой… разруха, в общем. Мало того, что отец за это время скончался, так ещё и долгов по наследству нахватал. Чем больше ты будешь вызывать жалости, тем лучше. Остальное с меня, и девочек. Там такая тётечка сидит — приснится, галстуком не отобьёшься. Но ей тоже потом придётся дать на руку, только наличкой. Птички нашептали, что она не меньше трёх берёт. Я, по-моему, так и говорила тебе.

— Уже готово, — похлопал я по конверту. — А мне что делать?

— Да ничего! Просто кивай иногда. На вот, платочек тереби. Начальница сама из бывших аристократов. Её отец в своё время всё распродал и сбежал, а она сама, вон, пробилась. Правда, у неё там с личной жизнью тьма тьмущая. Не знаю подробностей. Вот за первую струнку нам нужно дёрнуть, а ко второй лучше не прикасаться.

Через минут двадцать вернулся Краснов, с бумажными пакетами в руках.

Закончив вводный инструктаж, мы с Надей отправились на приём.

Моя представительница деловито цокала каблучками, а я шёл чуть позади с полудюжиной пакетов, в которых что-то шуршало, перекатывалось и звенело.

Никогда бы не подумал, что мои проблемы будет решать девушка. С другой стороны, нужно просто привыкнуть к данностям цивилизованного мира, а не оглядываться на свой старый, где всё зависело от размера армии. Умение приходить к компромиссу — основа современного мироустройства. Тяжело, конечно, понять, но нужно.

Поднявшись на второй этаж, мы прошли по длинному коридору и остановились перед дверью с надписью «Уездный судья первой категории. Култышкина Антонина Игоревна. Приёмная».

Секунду. Култышкина?..

— Нам сюда. Помнишь, о чём договаривались? — Надя заботливо поправила воротник моей рубашки и чмокнула в щёку.

А живые люди не так уж и плохи, как мне думалось. По крайней мере, тактильно.

Надя постучала и, не дожидаясь ответа, вошла внутрь. По-видимому, в силу своей предыдущей работы, она была вхожа в это учреждение.

Мы оказались в просторном помещении, где по обе стороны от входа сидели шесть девушек разных возрастов. За их спинами потолок подпирали картотечные шкафы и лежали сложенные в огромные стопки папки.

— Пакеты?

Надя выхватила у меня подарки и быстро раздала их, попутно перекидываясь с каждой сотрудницей парой фраз.

Закончив с этим очень важным ритуалом, она постучалась во вторую дверь, и мы вошли в кабинет, непосредственно к уездному судье.

За широким столом сидела такая же широкая женщина лет шестидесяти. На ней был бордовый костюм и бусы с белыми большими бусинами. Волосы, цвета меди и ржи, собраны в кубышку на затылке.

Какая властная и в то же время закрытая женщина. Редкое сочетание. Как будто ей душу точит забытая всеми, но не заросшая рана. Не связано ли это, случаем, с моим помощником?

Вон, даже кактус на стол поставила. Думает, что защищает. А он, между прочим, совершенно для другого здесь стоит.

А ещё в комнате витает очень знакомый запах. Неужели у этой дамы те же проблемы, что и у меня?

— Господин Григорий Афанасьевич Пугачёв? — строго спросила судья.

— Всё верно, Антонина Игоревна, — я, согласно плану, говорил немного тише, чем следовало, стараясь соответствовать образу погрязшего в проблемах человека.

Начальница сверила меня с фотографией в паспорте и, утвердительно кивнув, перевела взгляд на Надю.

— Добрый день, я — Надежда, мы с вами в прошлом уже виделись по подобным вопросам. Вот наши документы. Здесь заверенные копии с архива городской управы, заключения экспертиз, выписки со счетов за указанные в прошении даты и, собственно, само прошение моего клиента, графа Григория Афанасьевича Пугачёва. Вот здесь я тезисно изложила суть претензии клиента и его требования.

Пока дамы обсуждали подробности дела, я сидел и молча рассматривал хозяйку этого кабинета.

Интересно, кем именно она приходится Игнату? Мамой, тёткой, мачехой или, может, просто однофамилицей. Уж точно не сестрой и не бабушкой. Хотя, бабушкой тоже возможно. В лоб не спросишь, а толстяку сейчас не позвонишь. Внешне-то один-в-один.

Видно, что женщина переживает не лучшие времена — на сапогах и пальто, что висит сейчас на вешалке, известковая пыль — запах я этот ни с чем не спутаю, ручки на сумке облезлые, и тоже в пыли. Под ногтями опять всё та же пыль. Чем она занимается? Ремонт делает? Неужто сама⁈

Разговор, тем временем, близился к завершению. Остались небольшие уточнения.

— Дело будет рассмотрено в досудебном порядке. С учётом особого статуса вашего подопечного, — женщина окинула меня оценивающим взглядом, — вне очереди, то есть, уже завтра утром. Это, что касается официального ответа. А по-простому так скажу: дело, конечно, видно, что на коленке сшитое, но всё же будьте начеку. Решение вступит в законную силу на следующий день после его регистрации в управе.

— Спасибо вам большое, Антонина Игоревна.

— Не стоит, можете оплатить пошлину и поставить здесь роспись и оттиск родового перстня. В двух экземплярах. Второй для вас.

Я повернул бланки к себе и чуть не присвистнул — пятьдесят тысяч рублей! Да это почти в два раза больше, чем у меня осталось! И после этого ей ещё и конверт передавать! Мне кажется, или за счёт меня пытаются решить все свои имущественные и жилищные проблемы? Причём, одним разом.

— Какие-то вопросы? — Антонина Игоревна постучала пальцами по столу и взглянула на Надю. Та, встрепенувшись, придвинула бланки к себе.

— Вы, наверное, использовали не ту форму. В прошлый раз сумма была в двадцать раз меньше — две с половиной тысячи, с правом на вычет.

— Милочка, мы с вами о каком статусе клиента говорим? Господин Григорий Афанасьевич — не кто-нибудь, а граф! Две пятьсот — это пошлина для простолюдинов, и сроки там до месяца. Вам же срочно надо? Правильно я понимаю?

Надя растерянно захлопала глазками, смотря то на меня, то на судью. Похоже, дело свернуло не в то русло.

Я кашлянул, привлекая внимание, и подался вперёд. Кажется, я знаю, как расположить эту даму к себе, и лучше сделать это сейчас, а не возвращаться повторно.

— Сколько уже раз вы проделывали это? — я взглянул на стоящий за её спиной шкаф.

Антонина Игоревна отшатнулась, проехав на стуле несколько сантиметров, и широко расставила на столе руки. Лицо стало багровым.

Надя прикрыла глаза.

Да что такое-то? Чем я её так обидел?

На глазах начальницы навернулись