– Кто, простите? – прервала Лика.

Гривцов уставился на неё и недоверчиво склонил голову набок.

– Не надо мне тут шутки шутить.

– Это не шутки. Я не понимаю, о чём вы говорите. Какие-то опыты, исследования…

– Ещё скажи, что и профессора не знаешь?

– Его фамилия Стропалецкий?

– Ну, вот! Я же говорю.

– А где он сейчас? – подал голос Матвей. – Мы, вообще-то, не к вам шли.

Гривцов развёл руками.

– Если б я знал! Год назад он просто исчез. Вместе с препаратом и всеми записями.

Лика закусила губу. Значит, всё было напрасно. Она думала найти разгадку, а нашла одни неприятности.

– Я не понимаю ничего. Профессора я видела один раз в жизни. Мы с мамой приезжали сюда, на Каменный остров. Он прописал мне линзы.

Гривцов молчал, качая ногой, всем видом выражая сомнение.

– Допустим. Допустим, ты не знала о его исследованиях, но как ты объяснишь своё появление через тайный ход, пройти по нему может лишь обладатель арггена.

– Обладатель чего? – вытаращилась Лика. Гривцов ехидно улыбнулся. – Мне шестнадцать, – Лика посмотрела ему прямо в глаза. – Как вы думаете, много я понимаю в науке?

Гривцов скривился как от оскомины.

– Судя по моей дочурке, то, что ты умеешь связно разговаривать, уже само по себе удивительно. Хорошо. Стропалецкий изучал так называемый аргген. В теле человека есть много всяких элементов, в том числе и серебро. Правда, совсем в мизерных количествах. Мы получаем его вместе с пищей. До девяноста процентов серебра выводится, остальное используется клетками. В больших дозах этот металл становится ядом. Есть такое заболевание аргирия. Это когда в организме накопилось слишком много аргентума. Но есть… э… люди, у которых количество серебра в теле просто зашкаливает, и они при этом себя отлично чувствуют. Он даже предположил, что их клетки могут и сами производить серебро. Стропалецкий уверял, что такие люди обладают уникальными способностями. В научном мире его высмеяли, и он начал собственные исследования.

– Серебро?

– Оно самое. Аргентум. Мистический металл.

– Вот фигня какая! – в сердцах бросила Лика.

– Я сказал то же самое, – Гривцов улыбнулся, – когда услышал его теорию. Но потом он сумел доказать мне обратное. Как? – Гривцов уже смеялся в голос. – Он превратился в меня. На моих глазах. Я чуть с ума не сошёл, – он вытер выступившие слёзы. – Да. Я поверил. Конечно. Это могла быть бомба. Сенсация. Но профессор меня обманул. Смылся со всеми разработками.

Лика сидела с открытым ртом. Факт, что профессор был таким же, как она, потряс её.

– Сожалею, – сказала она просто, чтобы что-то сказать. – Но я вам тут тоже не помогу. Я ничего об этом не знаю. Ни о генах, ни о серебре в моём организме. Я только школу закончила.

– Над чем работал профессор? – подал голос Матвей.

– Он разрабатывал уникальный препарат. Я бы сказал, эликсир. Если бы у нас получилось, это произвело революцию не только в медицине. В мире. Люди бы в очередь стояли за нашими пузырьками, – Гривцов стиснул пальцы. – Отпала бы надобность в лекарствах вообще. В любых. На все болезни один флакон. Любая цена была бы недостаточно высока.

– Я вспомнил, – Матвей повернулся к Лике. – Гривцов – владелец крупного фармацевтического холдинга. «Грифа́рм» – это же ваша компания?

Гривцов самодовольно улыбнулся.

– Это же вы были под следствием за подделку лекарственных препаратов?

– Ничего подобного! Это происки конкурентов, – отмахнулся Гривцов. – Подумаешь, заплатил пару миллионов штрафа. Они у меня ещё пожалеют. Когда я выпущу на рынок свой препарат. Теперь-то мы точно это сделаем. Да, девочка? – он подмигнул.

– Сделаем что? – Лика вытаращила глаза.

Гривцов был как-то неестественно румян и нервозен.

– Как что? – он вскочил и встал над ними. Большой, плотный, с копной жёстких волос. – Создадим наш эликсир. Здоровье, молодость…Бессмертие!

– Вы сумасшедший? – догадалась Лика и тут же извинилась: – Простите.

Матвей встал и поднял её за собой.

– Нам надо идти, нас будут искать родители. Спасибо, что рассказали так много интересного.

– Вы серьёзно? – Гривцов делано удивился. – Конечно же, нет. Никуда вы не пойдёте. Это нонсенс. Не для того я ждал столько лет, чтобы отказаться от этой идеи.

– Вы не можете нас тут удерживать. Это похищение. Киднеппинг, я бы сказал.

– Бросьте! Никто вас не найдёт.

– Родители знают, куда мы пошли.

– Да и пусть. Не бойтесь, у вас будут приличные условия. Лучшие. Ещё и радоваться будете, что попали ко мне. Поживете, послужите делу науки. На благо всему человечеству, так сказать.

Лика с отчаянием посмотрела на Матвея. Ясно же, этот человек чокнулся. Гривцов стоял на пути и совершенно не собирался освобождать выход.

– Неужели тебе самой не хочется совершить что-то грандиозное в этой жизни? Ну подумай, какая судьба тебя ждёт? Получишь какую-нибудь совершенно ненужную ни тебе, ни другим профессию и будешь просиживать в офисе, продавая какие-нибудь пилюли от ожирения.

– Я буду экономистом, – возразила Лика.

– Ещё лучше, – скривился Гривцов. – Всю жизнь считать чужие деньги. Потом выйдешь замуж, родишь пару сопливых детишек, вложишь в них все силы и здоровье, чтобы в результате они так же получили никому не нужную профессию и так же бездарно прожили свою жизнь. Этого ты хочешь?

Лика молчала.

– Он не прав, – сказал Матвей. – Вы не правы, слышите? Лика, не слушай его. Ты сможешь добиться в этой жизни, чего захочешь.

– Именно! Ты станешь надеждой человечества. Твои портреты будут висеть в каждом доме. На тебя будут молиться! Детей будут называть твоим именем!

Лика выкатила глаза. Гривцов нёс явный бред. Надо было уносить ноги из этого дома, но как? Матвей глазами показал ей на выход. Она еле заметно пожала плечами. Где-то там бродит питбуль, договориться с которым не получится даже за колбасу. Да и колбасы никакой нет. Остаётся только призрачная надежда заболтать этого сумасшедшего, как-то убедить отпустить их.

– А как вы собираетесь восстановить препарат, если профессор сбежал со всеми записями? – Сделав искренне заинтересованное лицо, спросила Лика. – Я ничего не понимаю ни в биологии, ни в генетике.

– О! – Гривцов поднял вверх палец. – Правильный вопрос, девочка. Ты умна. Это мне нравится. Профессор казался совсем безобидным, увлечённым только своими исследованиями, но я-то не первый день на свете живу. Если бы я был столь доверчив, я бы не выжил в девяностые. Я установил шпионскую программу и копировал все опыты и записи с компьютера профессора. Сейчас учёные в моей лаборатории воссоздают весь процесс. Нам не хватает малости, – он улыбнулся, – вернее, не хватало до сегодняшнего дня. Носителя редкого гена. Тебя, моя дорогая.