японские порядки, но сколько дней и, главное, снарядов потребуется, чтобы довести зачистку до конца? Где-то в ровной, как стол, Европе можно было бы справиться за час, но вот тут, в холмах Маньчжурии, у корпуса, да, наверно, и у всей армии просто не хватит снарядов на каждую яму. А там и японцы не собирались сидеть без дела: каждую минуту они все глубже закапывались в землю. Несли потери, но и подкрепления по нетронутым мостам продолжали подтягиваться.

— Почему же их не взорвут⁈ — где-то рядом скрипел зубами Чарный.

— Хотят, чтобы нам потом было о кого убиваться! — фыркнул Панчик. — А то выживет слишком много рядовых, с нашим-то опытом, умением постоять за себя да стрелять по врагам — и неуютно станет в мирной жизни столичным хлыщам.

В этот момент словно в подтверждение его слов в тылу заиграл сигнал подготовки к атаке. А японцев-то оставалось еще слишком много.

— Да нас просто сотрут в порошок! — зарычал Панчик, но несмотря на это подобрался поближе к переднему краю окопа. А вслед за ним подтянулись и все остальные.

Рядового Кунаева потряхивало, прежде всего от осознания, что Панчик, скорее всего, прав, но он все равно собирался идти вперед. Честь ведь есть не только у офицеров, а он сюда пришел не просто так, а за Родину сражаться… Музыка изменилась, сигнал готовности к атаке стал более напряженным, а еще к нему добавились странные громыхающие ноты. Словно удары колуна по мокрым бревнам или… Грохот стальных колес по рельсам.

Кунаев обернулся и неожиданно увидел, как из-за сопок в русском тылу вырвался и несется вперед странный, похожий на жука паровоз!

— Как он едет? Тут же рельсов нет! — выдохнул кто-то.

— И что за панцирь сверху?

— Словно черепаха!

В этот момент паровоз замедлился, выходя из-за сопок, и сделал небольшую дугу. На повороте рядовой Кунаев сумел разглядеть, как прямо под колесами мелькнули самые настоящие рельсы. Просто немного утопленные под землю и присыпанные сверху. И поезд, дав залп шрапнелью по врагу почти прямой наводкой, снова начал разгоняться. Японцы, впрочем, словно ждали чего-то подобного. Как оказалось, они придержали нераскрытыми несколько батарей и теперь попытались сбить передвижную батарею. К их несчастью, гаубицы и мортиры, стреляющие навесом, просто не могли попасть по быстро движущейся цели. А обычным пушкам не хватало уже мощи, чтобы пробить те странные щиты-панцири вокруг паровоза.

— Нет! — Панчик чуть не выскочил из окопа, когда особо удачливой японской пушке все-таки удалось зацепить один из задних вагонов.

Тот аж с рельсов сбросило, и на мгновение солдатам показалось, что все. Поезд сейчас остановится, но его команда сработала быстро и жестко. Сцепку выбили самым настоящим взрывом, подбитый вагон отлетел в сторону, и поезд продолжил свой бег. На мгновение все на поле боя поверили, что сейчас он врежется в японские ряды и начнет давить их колесами, но в последний момент железная дорога заложила новый поворот.

Снова шрапнель, к которой на этот раз присоединились еще и пулеметы, а трубы заиграли уже не подготовку, а самую настоящую атаку. Кунаев тряхнул головой, прогоняя напряжение, и бросился ко второму окопу — там стояли приданные им для этого боя кони. Отработанным движением смахнул со своего Кабана специальные наушники и шоры, защищающие животных от лишнего волнения раньше времени. А теперь вперед — как на тренировке.

В брешь, пробитую бронепоездом в так и не сумевших до конца окопаться японских рядах, первым ворвался их штрафной отряд. Ворвался, зарылся в землю, прикрывая фланги, а там и остальные части 2-й дивизии Шереметева начали накатывать. И под прикрытием вставшего на круговые рельсы поезда японцы ничего не могли им противопоставить.

* * *

Слежу за боем, ругаюсь про себя, что порой не остается ничего другого, кроме как ждать и верить в своих людей.

Ловушка на переправе сработала. Дали японцам втянуться, потом обработали их с поезда скорострельными 76-миллиметровыми пушками и прижали к реке. Если честно, несмотря на все тесты, волновался за броню. Хорунженков обещал по возможности притащить из набега броневые листы с «Сивуча», но пропал без связи и даже в случае успеха не мог вернуться из-за японцев, перекрывших все проходы к Ляояну. В общем, пришлось использовать что было.

К счастью, благодаря приходу эшелона от Путиловского завода у меня появились новые километры полевых дорог и, главное, новые вагоны и паровозы, которые можно было поставить аж по две штуки в один бронепоезд. Теперь мощности хватало не только на перевозку пушек и усиление корпуса, еще мы смогли прикрыть паровые котлы — самое ценное, что у нас было — навесной броней. Мелехов считал, что это слишком расточительно, а вот на мой взгляд возможность гарантированно выдержать хотя бы первое попадание — это уже огромное преимущество. А вместе со скоростью и пехотой, которая поддерживала атаку бронепоезда на своих двоих, такое соединение становилось страшным оружием.

Лично я, будь на месте японцев, видел только один выход остановить подобного врага. Уничтожать не сам бронепоезд, а пути перед ним, но, к счастью, Куроки пока до этого не додумался. И сегодня мы прижали к Тайцзыхэ где-то треть его армии и до темноты вырезали японцев без всякой жалости. Впрочем, они и сами не просили пощады, а как солнце скрылось за горизонтом, и вовсе пошли на прорыв. У них на пути оказалась одна из совсем свежих частей, и они не выдержали. Разбежались, и японцы, не став преследовать беглецов, почти спокойно переправились на левый берег Тайцзыхэ.

При общем успехе операции и всего сражения целиком эта мелочь казалась такой незначительной, но в самом конце дня все равно портила настроение. Словно знак, что удача собралась отвернуться от нас… Казалось, не только у меня появились неприятные предчувствия, и все мои офицеры пахали за двоих и гоняли солдат, пытаясь понять, не задумали ли что-то японцы… А потом пришло сообщение от связистов, прикрепленных к позициям 17-го корпуса. Как оказалось, Куропаткин тоже заметил смещение интереса японцев на наш левый фланг и отправил свежий, лишь недавно сформированный 5-й Сибирский корпус на стык между нами и Бильдерлингом.

Вчера подобный же маневр сработал без проблем, сегодня же… Подкрепление, которое должно было усилить наши позиции, старалось держаться чуть в отдалении. Генерал Орлов справедливо оценивал умения лишь недавно призванных солдат и не лез на рожон, вот только новый удар Куроки пришелся прямо по нему. К дивизии Хасэгавы присоединились те роты и