наоборот, неудачно напарываясь на вражеский огонь и снова отступая, на этот раз с приличными потерями.

Вся эта мелкая возня чрезвычайно выматывала — хотелось прекратить ее, нанести решительный удар, разметать врага, который словно сам не мог поверить, что ему полностью отдали инициативу. Но каждое утро каждому корпусу, дивизии и полку приходили приказы от Куропаткина: позиции удерживать, по возможности наносить врагу урон, но в серьезный бой не вступать и отходить к основной линии укреплений. Раздражало. И единственное, что помогало с этим раздражением справиться, так это мысль о том, что японцам сейчас тоже непросто.

А потом наступило 30 августа. Началось оно с огня 390 японских орудий. Да, даже не 250, а почти на сотню больше — Ванновский все же недооценил решимость Оямы собрать почти всю свою артиллерию в единый кулак. Казалось, все позиции Южного отряда Зарубаева залиты огнем, но…

— Суматов передает, — доложил приставленный к моему штабу Чернов. — Да! Генерал Штакельберг успел отвести силы в укрытия! Переждут вал, а как придет время, встретят идущую за ним атаку.

Я выдохнул — пусть с опозданием на несколько дней, но пока все шло по плану. Прежде всего работали наши радиостанции, две из которых я отправил в центр и на правый фланг. Не мое, конечно, дело лезть на чужую территорию, но и Штакельберг из 1-го, и Иванов из 3-го корпусов были только за, чтобы знать, что творится на других участках фронта. Проводная связь же была только с главным штабом Куропаткина, а так мы на своем уровне состыковались и были готовы в случае чего поддержать соседей по флангам.

— Господин полковник, — капитан Лосьев на мгновение оторвался от карт и посмотрел на меня. — А то, как работают части Штакельберга — это же ваша тактика, которую вы использовали при сражении на реке Ялу?

— Похоже, но… Это не моя придумка, все давно есть в предписаниях по армии, так что генерал Штакельберг не повторяет, а просто хорошо делает свою работу. Причем отмечу, что дополнительные переходы и линии окопов для всех этих маневров он начал готовить еще месяц назад.

— Враг выдвинул вперед две дивизии, 3-я Ошимы и 5-я Уэды, — Чернов продолжал снабжать нас новостями с позиций Южного отряда. — 6-я дивизия начала обход нашего правого фланга и… — голос Чернова дрогнул. — Там не скосили гаолян!

Гаолян к концу лета достиг в высоту почти двух с половиной метров и мог скрыть не то что дивизию — целую армию. Японцы этим воспользовались — я на мгновение сжал кулаки, ожидая чего-то страшного, но… Кажется, Штакельберг не столько ленился, сколько заготовил для врага ловушку: подходящие отряды встретили огнем пулеметов, и 6-й дивизии не осталось ничего другого кроме как остановиться и начать окапываться почти на открытом месте. Если бы не подавляющее преимущество японцев в артиллерии на этом участке фронта, то можно было замахнуться на полное уничтожение подставившегося отряда. А так… Немного пустили кровь, и ладно.

— И почему главнокомандующий ничего не сделал, мы же предупреждали об этих пушках⁈ — выругался кто-то из адъютантов. Вот только…

— Он сделал, — опередив меня, заметил Брюммер.

До этого молодой штабист сидел с Городовым, выслушивая донесения от наших связистов при батареях, нанося на карты углы и сектора обстрелов вражеских отрядов и орудий. Но тут оторвался и выдал длинную речь о том, что никогда нельзя на сто процентов полагаться на разведку. Даже сейчас Ванновский вроде бы и верно всех предупредил, но ошибся на три дня и пушки в главном отряде не совсем точно посчитал.

— А главное, что можно сделать, чтобы противостоять такой прорве орудий? — продолжал Брюммер, — Поставить против них столько же своих и устроить артиллерийскую кровавую бойню? Можно было бы… Вот только японцы бы на нее не пошли — пользуясь тем, что инициатива у них, просто бы перетащили свои батареи на другой участок фронта и пусть позже, но начали бы атаку только там, где слабо.

— А мы бы не перетащили? — не согласился адъютант.

— Могли бы. Вот только время атаки определяет тот, кто нападает. И японцы просто продолжили бы маневры. Такова правда войны: у одного окопы, у другого маневры. Не бывает так, что сразу все на твоей стороне.

— И поэтому Куропаткин распределил орудия ровно по всему фронту? То есть, пока враг где-то не втянется в бой, нам тоже нет смысла подтягивать резервы. И что же, ничего нельзя сделать?

— Одно было возможно, и Куропаткин это сделал, — где-то вдалеке раздался басовитый гул. — Подтянул на это направление наши тяжелые пушки, и теперь те по чуть-чуть, но разбирают те японские батареи, до которых могут дотянуться.

Я согласно кивнул — действительно, тут не могу не согласиться. Куропаткин нашел тому десятку тяжелый орудий, что успел привезти под Ляоян, лучшее применение. А так и силы японцев прореживаем с безопасного расстояния, и настроение портим. Все-таки одно дело честный бой, тогда и потерпеть можно, и совсем другое — когда тебя безнаказанно расстреливают издалека без шанса ответить. К такому мало кто отнесется с пониманием.

Впрочем, несмотря на все маневры, Штакельберг тоже нес потери, и было непонятно, кто дрогнет первым. К счастью, Куропаткин решил не рисковать и двинул в сторону 1-го Сибирского усиление из своего резерва. И пусть 10-й армейский корпус не смог особо помочь огнем, зато добавил уверенности, и это окончательно лишило японцев надежды на успех.

Примерно так же, не очень удачно, прошло наступление и против 3-го корпуса Иванова. Вернее, началось все довольно неплохо для японцев: местность в этой части Ляояна была гористой, и враг смог подобраться к передовым позициям почти вплотную. Причем неожиданно! Если Штакельберг успел встретить подобную атаку пулеметами, то тут наши просто оказались не готовы.

Когда Чернов дочитал только эту часть сообщения, я невольно вспомнил Ялу. Очень похожая ошибка! Тогда японцы точно так же подошли снизу, накопились и одним рывком захватили Тигровый остров. Но с 3-м корпусом вышло немного по-другому. Как говорится, когда не работают планы, всегда есть место подвигу.

Три японских батальона ударили в штыки по одному, и казалось бы — без шансов. Но тут свою роль сыграли опыт и… размеры. Более высокие и сильные русские солдаты не дали себя рассеять, а потом массой, штыком и крепким словом вынесли самураев со своих позиций. Еще и дали несколько залпов им вслед. Чуть правее