свастики, которые можно купить в последние годы. Эта идея возникла в краткой заметке в HJ im Vormarsch (букв. «Гитлерюгенд наступает»), приложении к газете для гитлерюгендцев. «Как мне оставить видимые следы моих национал-социалистических взглядов?» – было написано в ней. Всякий раз, пробегая по мягкому песчаному грунту, он с гордостью осматривает отпечатки сапог. Потому что, как написано в заметке, «по следам твоим узнают тебя»[358].

Вероятно, в «Вохеншау» Ганс видел, что Восточный фронт все больше сдвигается в сторону запада. Потери огромны, позарез необходимы новые солдаты. Летом 1943 года появляется даже дивизия СС «Гитлерюгенд». По названию ясно, что она состоит преимущественно из бывших гитлерюгендцев, многие из них рождены в 1926-м и всего-то на два года старше Ганса. Идея формирования дивизии принадлежит рейхсюгендфюреру Артуру Аксману[359]. Эта идея была встречена Гитлером с огромным воодушевлением, поскольку именно среди 17-летних он надеялся заполучить исключительно фанатичных солдат[360]. Вскоре Ганс тоже перестанет участвовать в «битве за урожай»: 16-летним юношам придется защищать родину.

Для дополнительного рекрутирования солдат в конце сентября 1944 года издают «Указ А. Гитлера о создании германского фольксштурма»[361]. «Как и весной 1939 года, мы вновь в одиночку противостоим фронту наших врагов», – утверждает Гитлер и приказывает: «Во всех гау[362] Великогерманского рейха сформировать из числа способных нести военную службу мужчин в возрасте от 16 до 60 лет германский фольксштурм». В военном отношении новобранцы находятся под командованием рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера.

Когда в прошлом году Ганс праздновал свой 15-й день рождения, Генрих Гиммлер тайно выступил перед офицерами СС в польском городе Позен. Он говорил своим 90 слушателям, что, само собой, можно призывать на военную службу и 16-летних, «можно даже сделать аванс пятнадцатилетним». И чтобы убедить тех, у кого осталась хоть толика сомнения, добавил: «Пусть лучше погибнут пятнадцатилетние парни, чем погибнет нация»[363]. Об этой речи мальчики поколения Ганса ничего не узнают. Многие из них осенью 1944 года отправятся добровольцами на фронт, нередко побуждаемые причудливой смесью из тяги к приключениям, чувства долга и многолетней индоктринации, которая в итоге перевешивает их легкомыслие.

Если бы значительная часть кинотеатров не была разрушена бомбами союзников, эти мальчишки в октябре 1944 года могли бы увидеть себя где-нибудь на большом экране в «Вохеншау». Тысячи юных добровольцев со всей Германии выстроены рядами во дворе Потсдамского городского дворца, когда рейхсюгендфюрер Аксман лично инспектирует новобранцев. Некоторым едва исполнилось 15 лет. Замерев на месте, неподвижно повернув головы налево, они стоят, пока зачитывают вслух номера добровольцев из разных гау рейха.

– Округ Восточная Пруссия…

– Здесь! – звучит голос.

– …докладывает доброволец гитлерюгенда 8482… Округ Кёльн-Аахен…

– Я! – раздается гораздо тише с дальних рядов.

– …докладывает доброволец гитлерюгенда 9715… Округ Мозельланд… докладывает доброволец гитлерюгенда 6112…

В конце Аксман подходит к микрофону и объявляет: «Сегодня я сообщаю вам, мой фюрер, что 70 % гитлерюгендцев 1928 года рождения пошли добровольцами в армию. Искренняя готовность этих молодых людей идти на войну проявится в боевом духе на поле боя»[364]. В марте 1945 года заметно ослабший и сильно постаревший Адольф Гитлер принимает 20 гитлерюгендцев в саду новой рейхсканцелярии, чтобы наградить их орденами за участие в боях и «мужество перед врагом». Самому младшему из них не больше 12 лет[365].

Когда в апреле 1945-го призывают даже мальчиков 1935 года рождения, Ганса, как и многих других, откомандировывают на строительство оборонительных сооружений. На окраине поля его роте необходимо насыпать вал и проложить колючую проволоку. По пути туда они проходят разрушенную улицу, по краям которой высажена шелковица. Хотя шелководство никогда не давало столько продукции, чтобы Германия была независимой от импорта, рейхсминистерство науки еще в феврале 1945 года выпустило циркуляр, в котором призвало школы, «учитывая стратегическое значение производства шелка, позаботиться о том, чтобы использование и уход за <…> насаждениями шелковицы был обеспечен в полном объеме»[366]. Кроны некоторых деревьев, мимо которых проходит рота, уничтожены в ходе обстрелов. От других остались лишь обгоревшие пни. Время шелководства пока прошло. Для саванов шелк не нужен.

Время колорадских жуков, напротив, идет полным ходом. К концу войны они обитают в тех регионах страны, в которых раньше не встречались. Как это уже случалось в Первую мировую войну, во время Второй мировой британцы, французы и немцы обвиняли друг друга в сбрасывании жуков на вражескую территорию. И действительно: почти 14 000 жуков, выращенных именно с этой целью, были сброшены в октябре 1943 года на пфальцский город Шпейер. Но упали они не с самолетов союзников, а с немецких. Речь шла о военном испытании, призванном проверить, переживут ли беспозвоночные сбрасывание с 8000-метровой высоты. В результате нашлись только 57 жуков, но все они пережили падение[367].

Однако это биологическое оружие больше использовать не стали. Линия Западного фронта в 1944 году все больше приближается к границам, и Научно-исследовательское учреждение по изучению колорадских жуков из Эйфеля переводят на всякий случай в тюрингский Мюльгаузен [368]. Поскольку Службе защиты в последние два года войны не уделяют должного внимания, жуки распространяются на обширных территориях. В 1944 году колорадские жуки освоили большие поля Баварии. Как и союзники, они вскоре перейдут Эльбу и после войны стремительно продвинутся вплоть до Одера [369].

А что стало бы с Гансом, если бы он действительно существовал? Возможно, завидев врага, он бросил бы оружие, поняв всю безнадежность своего положения. О чем бы он думал, вспоминая свою молодость? Возможно, он воспринимал бы ее как большое предательство. Чувствовал себя виноватым. А возможно, он воспринимал бы ее как лучшее время своей жизни и потому не позволял бы себе говорить о ней плохо. Возможно, последний год войны стал бы и его последним годом.

Даже если он никогда не существовал, подобных ему мальчишек было сотни тысяч. Многие из его поколения погибли в последние дни войны или навсегда пропали без вести. Сколько их было, никогда нельзя будет сказать с точностью, но число идет на десятки тысяч. «Пусть лучше умрет юность, чем умрет нация», – сказал Генрих Гиммлер. В конце она была для гибнущего режима, по словам Гитлера, лишь материалом. Средством для достижения цели, ценность которого не выше, чем у гусениц шелкопряда.

Глава 4

Morituri

Скорбь кошачья! Как не стыдно! Мы в тиши мяучим ладно. Это только люди лают Среди улиц кровожадно.

Йозеф Виктор фон Шеффель, «Песни кота Хиддигайгая»

Муцием