Каждый вздохнул с облегчением, радуясь, что появилась отсрочка в расставании.

— Можешь меня сфотографировать? — Ева достала телефон. — Есть тут одна маленькая пьяцца…

* * *

— Ева, давай беги! Да что ж за бесы ленивые! Нет, ты только на них посмотри!

Варфоломей сжимал телефон в руках, а Ева бегала по маленькой венецианской площади за голубями.

Концепт фото был прекрасен: девушка в движении, развевающиеся волосы, блестящие глаза и разлетающиеся серые голуби — все это на фоне живописных особняков песочного цвета.

Но венецианские голуби не желают летать. Они лениво ходят, переваливаясь с боку на бок. Когда Ева бежала на голубиную стаю, они осуждающе смотрели на нее глазами-бусинками и степенно расступались. Потом сбивались в кучу и возмущенно курлыкали, словно обсуждая это досадное происшествие.

Ева смеялась, размахивала руками, топала ногами, но у этих голубей были принципы. Птицы упорно ковыляли прочь, не делая попыток расправить крылья.

Варфоломей смеялся вместе с Евой. Он попытался пробежаться сам, убеждая Еву, что «голуби должны его испугаться», но это были птицы без страха и упрека.

Ева сделала несколько снимков Варфоломея, он получился беззаботным и счастливым.

— Какие-то пешеходные голуби. Ладно, хватит, — сдалась Ева. — Как насчет мороженого?

— Же-ла-то. Здесь — же-ла-то, — певуче растягивая слоги, поправил Варфоломей.

Но перед этим они завернули в темный магазинчик, где продавались блокноты, перьевые ручки, чернила и печати из сургуча, а потом — в лавку с волшебным венецианским стеклом.

Совершенно необъяснимым образом они оказались на катерочке, катались по каналам и глазели по сторонам. Ева мысленно сопоставляла увиденное с прочитанным в Интернете.

— О! Смотри! — она вскинула ладонь, указывая вперед. — Видишь? Видишь ту белую башню?

— Да. Красиво.

Ева усмехнулась:

— Знаешь, что на ней аристократки сушили волосы?

Варфоломей оценил высоту башни:

— А что, другого места не нашлось? Зачем туда лезть? Это какая-то человеческая женская традиция?

— В стародавние времена, уж не помню когда (у меня всегда плохо с датами), в моде были волосы цвета золота. Короче, аристократки хотели стать блондинками.

— Какое странное желание, — сказал Варфоломей, прикидывая, как это: захотеть быть светловолосым в Аду. Добровольно.

— Актуально и сейчас. Но раньше было сложнее, приходилось отбеливать волосы конской мочой.

— Люди странные…

— Ага… И чтобы не смущать сограждан, красавицы забирались на башню и там сушили волосы под лучами солнца, чтобы получше выгорели.

Варфоломей расхохотался так, что на них обернулись две английские туристки.

— Минутка бесполезных исторических фактов от Евы, — сказала Ева.

Так они провели вместе целый день. Разговаривали, ели, гуляли. Им было легко. Уже поздно вечером Варфоломей проводил Еву до ее отеля. Немного смущаясь, она расцеловала его в обе щеки на итальянский манер.

— Еще увидимся.

— Да, — уверенно подтвердил он.

— Чао.

— Чао.

Поднимаясь к номеру, Ева довольно улыбалась.

— И где же нас носила нечистая сила? — поинтересовалась Маринка, естественно, не подозревая, как близка к истине.

— Думаю, у меня было свидание, — ответила Ева.

— О… Хорошее?

— Очень. Ну, мне лично понравилось. Думаю, мы увидимся опять. И очень скоро, — убежденно сказала Ева. — Если не здесь, то дома. Представляешь, Варфоломей — мой сосед! В Москве мы живем не просто в одном доме, а в одном подъезде.

— Как интересно! А не хочешь ли поехать в Рим со мной и Анжело? У него будет выходной, так что можно…

Ева оценила отсутствие воодушевления в Маринкином голосе. Чувствовалось, что подруга мечтает получить отказ, чтобы с чистой совестью наслаждаться своим собственным итальянским приключением. Ева была нужна Маринке с Анжело, как собаке — пятая нога.

— Нет, думаю, лучше я еще посмотрю этот город. Венеция заслуживает, чтобы ей уделили время.

Маринка вздохнула с облегчением.

Обе остались довольны друг другом.

— Вот ты где? — Амадей выглядел помятым и злым. — Чем занимаешься, Варфоломей?

— Гуляю.

— Гуляет он… Ну, спасибо тебе. БОЛЬШОЕ.

Варфоломей посмотрел на Амадея.

— Я к нему с открытой душой, а он просто разворачивается и уходит в неизвестном направлении. Шарахается, не побоюсь этого слова, как черт от ладана!

— Извини.

Варфоломей не посчитал нужным оправдываться, да и раскаяния не испытывал.

Амадей устало потер глаза, потянулся и болезненно скривился, потирая спину.

— Уй-йя… — прошипел он.

— Что случилось?

— Вера со мной случилась. И в такой неподходящий момент… — Амадей покачал головой и прищурился. — А все из-за тебя, Варфоломей.

— Это каким же образом?

Варфоломей прокручивал в голове моменты, проведенные с Евой.

Амадей снова скривился:

— Ведьмочки очень расстроились, когда ты ушел. И я только собирался их утешить… оказать моральную помощь…

— Ага.

— Вот откуда в чертях этот цинизм? Вот что это за «ага», Варфоломей?

— Я слушаю… Так во что ты поверил?

— В очередной раз в русскую женщину. Ох, черт, как же больно! «Есть женщина в русских селениях… коня на скаку… пожар в избу…» И главное, какое чутье… Чертовы самолеты! Это прямо беда, что можно так быстро сюда добраться.

— Да что случилось-то, что за Вера?

— Сергеевна. Моя Вера Сергеевна. Не любит она других ведьм. В принципе. А если ведьма ближе, чем в ста метрах, так вообще нервной становится. Эмоциональная. Чертов темперамент в сочетании с тяжелыми предметами — это, я тебе скажу, не для слабаков.

Он снова охнул и продолжил. В голосе сквозили плохо скрываемая гордость и даже некоторое восхищение:

— Не знаю, как она чувствует. Только, понимаешь, подумаю сделать шаг влево, как она появляется. Колдовство какое-то. А сейчас еще этот чертов Интернет…

— Что не так с Интернетом?

— Билеты, каршеринг, «букинг. ком» — все в один клик. Не на метле же она в Италию прилетела?

Варфоломей кивнул, хотя совершенно не сочувствовал проблемам Амадея.

— Столько лет вместе, а все еще ревнует, — довольно сообщил Амадей.