Теперь Ева шла рядом с Варфоломеем, стараясь разобраться в своих ощущениях. Оба молчали, и тишина была на удивление комфортной и приятной.

Ева украдкой посмотрела на Варфоломея и натолкнулась на такой же изучающий взгляд. Оба внезапно уподобились охотникам, которые скрытно наблюдают и подмечают повадки намеченной дичи.

Варфоломей тут же сделал глоток из бумажного стаканчика. Горло вздрогнуло, пропуская горячий кофе. Ева машинально сглотнула.

— Хочешь? — спросил черт.

— Хочу.

Она сама удивилась тому, как прозвучал голос. В одном коротком слове крылся соблазн.

Варфоломей поднес к ее лицу стаканчик, чуть наклонил, а она обхватила пальцами его запястье. Ева сделала глоток и совершенно не почувствовала вкуса, зато губы начали гореть, словно от поцелуев.

Ева испытывала совершенно особый голод, не имеющий отношения к гастрономии. Хотелось насытиться любовью, и это было превыше нее.

— У тебя тут… — Варфоломей показал на свою верхнюю губу, — пенка…

Ева провела рукой.

— Все?

— Нет, сейчас…

Он коснулся ее щеки, потом обвел контур губ большим пальцем. Это было очень интимное прикосновение, в котором скрывалось обещание будущих ласк Ева даже ненадолго задержала дыхание.

— Вот теперь все, — сказал Варфоломей.

Еще вчера Ева с уверенностью сказала бы, что не верит в возможность такого стремительного притяжения. Ее отношения никогда не начинались со страсти. Тем более со столь откровенной. Скорее — с легкого интереса или приязни. Отношения развивались медленно и поступательно, а постель всегда становилась неким логичным шагом. Необходимым элементом конструктора под названием «роман». В этой идеальной схеме не было места спонтанности и порыву.

Сейчас же у нее даже немного кружилась голова. Ее буквально раздирали противоречия. Желания были совершенно однозначны. Но… Разве можно начинать курортный роман с соседом? Это же полный абсурд! И дался же ей тот факт, что Варфоломей жил с ней в одном подъезде?

«А если мы потом столкнемся в Москве… А это обязательно произойдет… Могут ли отношения начинаться с постели… Пятьдесят доводов за и пятьдесят доводов против… А если он подумает обо мне, что я… Можно ли идти на поводу у своих желаний? Что ты вообще о нем знаешь?..»

Слишком много мыслей. Слишком много эмоций. И ни одного однозначно правильного ответа.

Варфоломей прекрасно чувствовал состояние Евы, а главное — ее желание. Он не умел читать мысли, поэтому не понимал причин столь ожесточенной внутренней борьбы. Демоницы лишены сомнений и терзаний. Они всегда знают, чего хотят, а терзать предпочитают кого-нибудь другого.

Варфоломей аккуратно, но уверенно взял Еву за руку. На нужном повороте они ускорили шаг, повернув в сторону Евиного отеля.

От Варфоломея исходила опасная притягательная сила, которой было невозможно противостоять. Для Евы он стал искушением, а самый разумный способ побороть искушение, как известно, поддаться ему. Вот почему, когда они оказались под вывеской с плохо нарисованной голубкой, Ева сказала:

— Не хочешь кофе? У меня…

— Нет, — ответил Варфоломей, — кофе никто из нас не хочет.

На ресепшене никого не было.

Они чинно и неторопливо поднялись по лестнице. Ева открыла дверь и практически сразу же оказалась в крепких объятиях Варфоломея. Их губы соприкоснулись. Ева закрыла глаза, и…

— А вот и я! Ева, Рим был… прекрасен! Ой, я помешала?

Маринка с шумом ворвалась в номер, к счастью, без своего Анжело. Она остановилась, сканируя обстановку. Вне всякого сомнения, Маринка успела поймать момент, когда Ева и Варфоломей отшатнулись друг от друга. Появись она немного позже…

— Мне пора, — сказал Варфоломей.

— Да, наверное. Увидимся.

Под пристальным взглядом Маринки Ева и Варфоломей почему-то пожали друг другу руки. Он держал ее ладонь чуть дольше, чем нужно, словно хотел взять и увести Еву с собой.

Варфоломей обошел Маринку и покинул номер. Хвост недовольно метнулся в сторону, но, к счастью, не попал в дверной косяк, иначе черту стало бы еще более неприятно.

— Одобряю, — сообщила Маринка, когда шаги на лестнице стихли.

Она достала смартфон и посмотрела на часы.

— Надо начинать собираться.

Ева непонимающе посмотрела на подругу.

— Ты что, забыла, что мы завтра уезжаем?

— Совершенно. Мне нужно…

Она почти выбежала из номера, но в лобби Варфоломея не оказалась. Ева вышла на улицу и опешила: все снова заволокло туманом.

— Какие-то чертовы унесенные ветром, — пробормотала она. — Но что делать? Подумаю об этом завтра.

И тут Ева поняла, что у нее опять не осталось телефона Варфоломея.

На следующий день после расставания с Евой Варфоломей проснулся, посмотрел в окно и сразу почувствовал, что мир изменился. Нет, вид за окном не имел к этому ощущению никакого отношения. Там все так же стояли венецианские особнячки, светилось небо такой же невероятной голубизны, а море все так же плескалось и разбегалось стремительными волнами, когда по его глади скользили вапоретто.

Варфоломей натолкнулся на удивленные взгляды туристок, которые стремительно пронеслись на катерочке, и вспомнил, что лучше все-таки одеться. Натягивая штаны, черт ощущал пустоту и некоторую незавершенность. Проще говоря, он был в растрепанных чувствах.

Едва проглотив маленький шот эспрессо (горячего, черного и крепкого, как самое адское пекло), он отправился к Евиному отелю. Естественно, немедленно обнаружилось, что «обе синьоры уехали в аэропорт». Парень на ресепшене зачем-то уточнил, что они «улетели в Москву, а там наверняка очень холодно». Он даже энергично потер локти, стараясь продемонстрировать насколько.

Варфоломей не оценил актерские способности, но, глядя на эту неуклюжую пантомиму, понял, что давно не видел Амадея. И вообще: нужно же как-то возвращаться?

В телефоне раздались протяжные гудки. Амадей не отвечал. Тогда Варфоломей нашел вай-фай и попробовал найти билет на самолет в Москву.

Но если с людьми можно включить чертовское обаяние, чертово внушение, немного колдовства — все то, что помогло черту без загранпаспорта преодолеть две границы, — то с электронным разумом это не работало. На сайте каждой авиакомпании требовалось ввести номер паспорта. Холодный зависающий электронный разум был непреклонен. «Введите паспортные данные пассажира», — повторялось на всех языках.

Варфоломей уже подумывал связаться с Амадеем с помощью одного нехорошего ритуала, когда его телефон ожил и завибрировал.

— Звонил, Варфоломей? Привет, — раздался в трубке бодрый голос Амадея. — Как дела?