Варфоломей расстроился.

— Точно пропал?

— Да, я всю сумку перерыла. Но ничего страшного. Там…

— Нет, — решительно перебил ее черт. — Как это — ничего страшного? Это был твой кошелек, в нем лежали твои деньги.

— Он был уже старым, и денег там…

— Мы должны его вернуть! — Варфоломей снова не дал Еве договорить. — Нет, ну до чего бессовестные существа! Больше ничего не пропало?

— Нет, остальное на месте. А паспорт я держу в сейфе отеля. Ладно, проехали и забыли. Да и где мы его найдем? Его никто не отдаст, а я не хочу тратить время на полицию. Оно того совершенно не стоит. Нервы дороже. И потом, говорю же, он был уже старым. Я даже подумывала его выбросить. А теперь есть повод купить новый.

— И выбросишь, — убежденно сказал Варфоломей. — Сама захочешь — и выбросишь.

Кража почему-то сильно его задела. До самой глубины его бездушия.

Они с Евой вернулись к рынку. Вид у черта сделался хищным, он рыскал между рядами, как большой спаниель в поисках дичи, с той лишь разницей, что был совершенно не похож на спаниеля.

Ева едва поспевала за ним и слабо протестовала.

— Варфоломей, не нужно…

Варфоломей не то чтобы применил магию, чтобы вычислить воришек. Просто у чертей имеется особое чутье на всякого рода пакости, махинации, обман, манипуляции.

Он уверенно направился к троице молодых людей, которые лениво расположились прямо на камнях мостовой. Несмотря на расслабленность, выглядели молодцы неприятно. Один маленький, с очень темным лицом, о втором можно было бы сказать — откормленный (когда он отворачивался, на загривке собиралась жирная складка-валик), третий был довольно тощим, но с огромным несуразным носом. Сразу же вспоминались фильмы об итальянской мафии. Ева заволновалась и осталась стоять в некотором отдалении.

Варфоломей улыбнулся и обратился к парням на итальянском, при этом показывая на Еву. Те красноречиво разводили руками и пожимали плечами.

Не нужно владеть языком, чтобы догадаться, что парни все отрицали и утверждали, что «ни о каком кошельке слыхом не слыхивали». И «вообще, шел бы ты, мужик, своей дорогой и не мешал честным людям культурно отдыхать».

Варфоломей заулыбался, голос его стал вкрадчивым, почти ласковым.

Двое парней поднялись и окружили черта, но он, казалось, совершенно не обращал на это обстоятельство внимания. А у Евы похолодели кончики пальцев. Она прямо чувствовала, что вляпалась в неприятную историю.

Ей представилось, что эти аборигены сейчас нападут на Варфоломея и придется каким-то образом его спасать и везти в больницу. Все, что она могла сделать, — это запомнить, как они выглядят, чтобы потом нарисовать в полиции портреты. И Ева во все глаза наблюдала за происходящим.

В это время Варфоломей совершенно по-дружески положил ладонь на плечо маленького верткого парня с золотым зубом и заглянул в глаза воришке. Душонка у того была совсем маленькая, никчемная, сморщенная, какая-то недоразвитая, но самомнение раздувало ее и заставляло трепетать. Имелись здесь и амбиции, которые не давали покоя. Стыд давно атрофировался, зато в избытке присутствовала сентиментальность, смешанная с человеческой жестокостью. Почему-то жестокость обычно принято называть «звериной», что довольно странно: животные не копят злобу.

— Кошелек нужно вернуть, — твердо сказал черт, а сам подумал: «Ну и зачем такая душа вообще нужна?»

Вор, которого звали Луиджи, облизнул враз пересохшие губы, глаза беспокойно забегали. Он начал усиленно потеть, а в голове беспорядочно заметались трусливые мыслишки о том, что этот белый мужик ничего не сможет сделать. Ведь не сможет же? И ничего не докажет. Тем более Тонио и Серджио рядом… А у Тони в кармане — острая и беспощадно опасная бритва.

Луиджи хотел огрызнуться и послать иностранца, но вместо этого рот выдал:

— Да, конечно. Мы же не какая-нибудь итальянская мафия. Мы нашли кошелек и как раз искали его владельца.

Варфоломей кивнул, показывая, что такая версия его вполне устраивает.

— Серджио, отдай кошелек. Как хорошо, что хозяева нашлись!

— Да, сегодня твой счастливый день! — сообщил черт и улыбнулся. Очень по-доброму.

Луиджи вздрогнул. Говорят, в минуту страшной опасности вся жизнь проносится перед глазами. У Луиджи ничего не пронеслось, он просто испытал самый сильный страх в своей жизни. Карманник балансировал на грани потери сознания, и в какой-то момент ему померещились рога с тремя аккуратными завитками. Правда, видение почти сразу же померкло.

Варфоломей придержал обмякшего Луиджи и перевел взгляд на второго вора. Серджио очень удивился, когда вместо того, чтобы ткнуть назойливого туриста кулаком под ребра, отдал кошелек, хотя и не собирался этого делать.

Тонио просто впал в ступор и не мог пошевелить даже пальцем.

Варфоломей взял кошелек и, не доверяя человеческой натуре, заглянул внутрь: там было пусто. Он обвел укоризненным взглядом парней и покачал головой:

— В кошельке должны быть деньги…

Потом, когда троица пыталась понять, что же произошло, все сошлись в одном: на них нашло умопомрачение. Они явно перегрелись на солнце. Или (что тоже возможно) столкнулись с гипнотизером на отдыхе.

Но для себя Луиджи твердо решил, что ему явился сам дьявол. По какой-то причине дьявол не забрал его в Ад, и вор рассудил, что сказалась близость церкви Санта-Мария деи Мираколи. В честь чудесного спасения от вечных мук Луиджи даже собирался пожертвовать три тысячи евро на церковный сиротский приют и бросить свое ремесло.

Правда, минут через пятнадцать этот порыв прошел, и Луиджи ограничился тем, что подкинул нищему монетку в два евро.

* * *

— Нет, Варфоломей, я не понимаю, как ты это сделал. Это невозможно!

Ева продолжала вертеть в руках кошелек. При свете дня тот казался совершенно непрезентабельным: из него торчали нитки, кожа была покрыта потертостями и царапинами.

— Просто попросил, — скромно ответил Варфоломей, хотя и был доволен.

— Угу, — отозвалась Ева. — Я еще могу представить, что они отдали тебе кошелек. Он ценности не представляет. Но деньги?

— Возможно, в них проснулось то… что вы называете совестью.

— Всякое случается, — философски заметила Ева. — Только один момент: в кошельке было пятнадцать евро, а вернули почему-то пятьсот шестьдесят четыре.

Тут Варфоломей понял, что перестарался. Но если он и вынес что-то из отношений с Кайли, так это то, что обезоружить и отвлечь женщину от какой-то идеи довольно просто: нужно с ней категорически согласиться.

— Да, Ева, ты совершенно права, — сказал Варфоломей.

— Но я специально не ношу деньги в кошельке! Это первое, что крадут из сумки. Деньги и карточки у меня в потайном кармане.