Вот теперь точно пора бежать!

— Вы правы, милорд. — Я торопливо поднялась из кресла. — Оставим этот удивительный обычай вармийцам, а для доклада я поищу что-то более подходящее. Вы позволите взять книгу с собой?

Ангэлер медленно кивнул. Выглядел он при этом так, будто силился что-то сказать… или не сказать?..

Впрочем, мне в этот момент было не до его душевных терзаний. Ноги едва слушались, и я пятилась к двери на чистом упрямстве.

— Доброй ночи, лорд Арланд, — пожелала я и решительно взялась за ручку.

— Доброй ночи, Элеонора, — долетело мне в спину, и чем-чем, а добротой голос лорда точно не сочился.

Дымчато-красный рассвет занимался над сизыми холмами. Ниже, над рекой медленно плыл утренний туман. С противоположного берега Марны, покрытого дымкой молодой зелени, доносилось жизнерадостное пение зарянок. Оно и разбудило лорда Ангэлера.

Он открыл глаза, устало потер ладонями лицо и принялся разминать затекшую шею. Спать в ренмобиле было определенно плохой идеей. От долгого сидения в неудобной позе затекли и спина, и ноги. Угораздило же заснуть за рулем! Мог бы хотя бы перебраться на заднее сидение и устроиться с относительным комфортом. Не то, чтобы он собирался тут заночевать, но вот, однако ж, вышло…

Черный ренмобиль стоял на скалистом выступе, где дорога, следуя руслу реки, делала резкий поворот, открывая чудесный вид на окрестности Мальбурга. Уединенное место на лоне природы, где можно спокойно подумать в тишине. Арланду всегда здесь нравилось. Бывать, но не ночевать!

После всего произошедшего и не произошедшего в библиотеке прошлым вечером он малодушно сбежал из дома. Якобы проветриться перед сном. Такими темпами он скоро переедет в гостевые покои в недостроенном особняке Аронса. Чтобы случайно ночью не переехать в жемчужно-розовую спальню к ничего не подозревающей

Арланд невесело усмехнулся.

Вот так хрупкая девушка почти выселила карателя Ее Величества из его собственного дома. Из дома его родителей, если быть точным, но сути это не меняло.

С женщинами так всегда: стоит их пустить в свой дом, в свою постель и свое сердце, и они всенепременно попытаются обосноваться там единолично, не терпя никакого соперничества, даже со стороны здравого смысла. Вот только пускать юную Дюбар в сердце он не собирался. Нет, второй раз такой ошибки он не совершит.

Пусть это останется увлекательной игрой, но не более того.

На словах всё очень просто, а на деле…

Зачем боги людей создали двух женщин такими похожими? Зачем коварно столкнули его с копией бывшей возлюбленной? Чтобы от души повеселиться, наблюдая за его агонией?.. Что это — кара за грехи?! Или его шанс взять реванш?..

Элеонора Дюбар… Его наваждение и проклятие. Эта девочка не так проста, как кажется на первый взгляд. Истинная дочь Эвелины. Временами она так похожа на мать, аж руки чешутся, то ли обнять, то ли придушить. А в следующее мгновение становится абсолютно другой: недосягаемой и чужой. Тянутся пальцы ухватить привычный образ, но ловят лишь воздух.

Какая же она на самом деле?..

Теперь, когда девушка оказалась всецело в его власти, сопротивляться соблазну узнать ее поближе стало решительно невозможно. Да и зачем? Коль так удачно всё сложилось… Родители уехали к Аронсу, и городской дом Ангэлеров остался в его полном распоряжении. Леди Цицерию можно не принимать в расчет. Прабабушка так сдала в последнее время, что усади он Элеонору к себе на колени во время утреннего чаепития, она вряд ли поймет, в чем тут дело. Хотя внезапные прозрения ей не чужды…

Повезло, что она не успела наболтать лишнего во время того случая в парке. Никаких экскурсов в семейную историю для Элеоноры он не планировал. Девочке лучше оставаться в счастливом неведении. Ведь те события двенадцатилетней давности ее не касаются. То была история Арланда и Эвелины, а для Элеоноры он напишет новую историю. Лучше прежней. Возможно, получится даже сказка, правда без банального финала про жили долго и счастливо…

Только бы никто не помешал! В идеале увезти бы ее в загородное имение Ангэлеров, но такое нарушение всех приличий без последствий не останется. Удобное прикрытие в лице леди Цицерии прихватить с собой без скандала не выйдет. В их семье никто, кроме Арланда, по доброй воле не был согласен жить в той глуши, что гордо именовалась Мор-ле-Мец. Потому фамильный замок и отошел вопреки традиции — Ароне наотрез отказался им владеть — младшему из братьев, и у Арланда, до недавнего времени, и в мыслях не было перебраться в Мальбург.

Теперь же неотложные дела держали его в столице крепче якорных цепей. И если на приличия он легко мог бы наплевать, то на семейные поручения — нет. Значит, придется пока жить в особняке на Лустгартен и уповать на забывчивость прабабушки. И исключить на время совместные прогулки. Слишком уж похожа Элеонора на мать в своем прогулочном костюме из синего бархата.

Немудрено, что леди Цицерии привиделась Эвелина. Та тоже любила эффектные наряды. Правда, в ее исполнении они были роскошнее, пышнее, ярче. Леди Дюбар умела себя подать… Мадемуазель Дюбар одевается, не в пример, скромнее. Это Арланд отметил еще на балу, когда впервые увидел девушку в лиловом платье. Показная или истинная, ему нравилась целомудренная сдержанность ее нарядов. С ладной фигуркой, затянутой в бархат, Элеонора напоминала большеглазую лиэсскую куколку, которых коллекционировала дочурка Аронса. Куклы походили на уменьшенных злым магом столичных модниц, в перчатках и шляпках с перьями…

Злополучная шляпка с перьями, с которой когда-то всё началось…

Память услужливо подбросила воспоминание, как Арланд впервые увидел Эвелину Дюбар. В ту пору ему было восемнадцать, ей — двадцать семь. На дворе стояла осень. Юный Ангэлер прогуливался в Королевском парке в компании таких же беспечных балбесов, охотясь на улыбки столичных красоток. Прошел месяц с того момента, как он начал бриться, и его распирало от желания совершить что-то значительное. В груди жило ощущение необузданной силы, и он воображал себя невероятно взрослым. Не шел — летел на крыльях бесстрашия и собственной важности. И опрометчиво влетел в умело расставленные сети.

Порывом ветра с головы гулявшей поблизости дамы сорвало модную шляпку. Огромные перья, как паруса, несли ее в воздушном потоке. Арланд ловко, рисуясь, подхватил ее на лету и вернул владелице. Неосторожно заглянул в широко распахнутые золотистые, как осенний парк, глаза и пропал…

А дальше были встречи, случайные и не очень, в опере, на светских раутах и приемах у общих знакомых. Он таскался на скучнейшие мероприятия, в душе презирая всю эту великосветскую толкотню, только ради шанса увидеть ее, услышать ее смех, коснуться руки чувственно-вежливым поцелуем. Парные танцы, многозначительные взгляды, мимолетные прикосновения, невысказанные обещания — моменты и дни нанизывались друг на друга, формируя причудливые бусы, что удавкой затягивались на его шее. Арланд и не заметил, как к его ошейнику пристегнули поводок, второй конец которого держала изящная ручка Эвелины.