Рыбка вильнула хвостом, видимо довольная, что на нее, наконец, обратили внимание, и стала носиться из стороны в сторону.

Эмили горько усмехнулась.

- Ну что ты мечешься? Плавать зовешь? Извини, я только наблюдать могу. Я, если честно, вообще не понимаю, что происходит.

Рыбка остановилась перед ее лицом и уставилась, как показалось, даже с укоризной. Она тут плавниками работает, а эта странная сухопутная уткнулась лбом в стекло и сидит.

Эмили скользнула пальцем по стене, в этот момент послышался уже знакомый шорох.

- Скорее, прячься, - скомандовала она рыбешке.

Та то ли послушалась, то ли просто испугалась неожиданного движения в комнате – вильнула хвостом и скрылась в толще.

Дверь поползла в сторону.

Развернувшись, Эмили тревожно уставилась на отодвигающуюся створку, ожидая увидеть разъяренного речного демона с почти гипнотической красотой.

Однако за дверью оказалась незнакомая ундина. Такая же стройная и кукольно-очаровательная, как прежние, но с убранными в две длинные косы волосами серебристого цвета.

В руках блестящий поднос, на нем несколько блюд и серебристый кувшин.

Ундина бросила на Эмили оценивающий взгляд и неспешно, даже как-то по-королевски, приблизилась.

Опустив поднос на край тахты, речная дева проговорила:

- Господин приказал накормить тебя. Ешь.

С утра во рту Эмили не было и маковой росинки, но после случившегося кусок в рот не лез. Она покачала головой и произнесла тихо:

- Я не голодна.

- Я не спрашивала, голодна ты или нет, - резко проговорила ундина. – Я сказала тебе есть, потому что господин лорд Амнис Аквариус так приказал. А его приказы не обсуждаются.

Эмили окинула взглядом блестящие крышки на блюдах, и внутри возникло бунтарское желание противиться. Даже если ей насильно станут запихивать еду в рот. Она и так напугана, подвергается каким-то непонятным пыткам. Пусть они увидят, что сухопутные люди не такие слабые.

Это пронеслось в голове со скоростью молнии, но когда Эмили подняла взгляд на ундину, прекрасную и, вероятно, такую же сильную, как и прежние, решимость поугасла.

- Почему ваш хозяин так себя ведет? – спросила Эмили. – Почему вы так себя ведете? Чем я провинилась перед речным народом?

Ундина сурово посмотрела на нее, явно раздраженная, что приходится тратить время на сухопутную деву. Но показалось, во взгляде светлых глаз мелькнуло что-то вроде смягчения.

Все еще тем же строгим голосом ундина произнесла:

- Мне не положено об этом говорить. А ты должна есть. Ешь, пока дают. Мало ли, что будет позже.

Из всех, кого Эмили видела в подводных владениях, эта ундина, несмотря на суровость, показалась самой расположенной к ней. Чтобы не потерять хотя бы такую призрачную доброту, она взялась за одну из крышек и открыла.

Под ней оказалось блюдо замысловатой формы, зелено-желтого цвета, политое чем-то коричневым и блестящим.

Эмили озадаченно покривилась и спросила:

- Что это?

- Фондю из ряски с соусом из стрелолиста, - заученно ответила ундина. – Так же здесь есть кисель из рогозовой муки, засахаренный корень аира и маринованный судак. В кувшине березовый сок, его собирают на суше.

Эмили с опаской посмотрела на закрытые блюда, затем вновь перевела взгляд на то, что ундина назвала фондю, и спросила осторожно:

- Вы уверены, что это съедобно?

- Более чем, - бесстрастно ответила ундина.

Из всего перечисленного, Эмили пробовала лишь березовый сок. Его она лично собирала по весне, иногда приглашая Рикки, чтоб тот устанавливал стоки. Остальные же растения, несмотря на свою осведомленность в травничестве, всегда казались лишь водорослями и болотной травой. Кроме судака. Его в Ободе предпочитали жарить.

Всё же, боясь рассердить единственную сносную ундину, Эмили потянулась к кувшину.

Но не успела. Ундина опередила ее и быстрым движением налила в блестящий кубок.

Эмили смешалась.

- Я могла бы сама, - сказала она.

- Приказано обслужить, - резко отозвалась ундина.

Эмили робко взяла кубок и осторожно сделала глоток. Сладковатый вкус растекся по рту, освежая и вливая силы.

- Но почему? – спросила Эмили уже чуть смелее. – Почему меня то пугают, то кормят? Кто-то может объяснить, что происходит и чем я заслужила такое?

Ундина решительно покачала головой.

- Мне не положено об этом говорить, - сказала она.

- Столько тайн… - тихо произнесла Эмили. – Могу я хотя бы узнать, как к вам обращаться? Вы так любезны со мной.

На идеальном лице ундины проскользнуло сомнение. Она пару секунд шевелила бровями, будто прикидывала, противоречит ли это правилам, потом сказала с некоторой заминкой:

- Дилэя.

- Очень приятно, - с облегчением произнесла Эмили. – А я…

- Все знают, как тебя зовут, - оборвала ее ундина. – Ты единственная сухопутная, с кем господин изволил по-настоящему познакомиться.

Ундина запнулась, поздно спохватившись. Лицо исказилось, по нему прокатилась тень страха и досады, вероятно, на саму себя. Эмили поспешно проговорила:

- Не волнуйтесь. Я никому не скажу. Честно. Ответьте мне, пожалуйста, почему он… Всё это делает.

Ундина опустила плечи и выдохнула, качая головой.

- Я и так слишком много сказала, - ответила она. – Если господин узнает, он будет не доволен, и меня накажут.

- Он не узнает! – поспешила заверить её Эмили.

- Он всегда узнаёт, - обреченно сообщила ундина.

- Но…

- Ешь, - снова оборвала ундина. – А я заберу поднос. Я не понимаю, зачем господину делает так или иначе. Но я чувствую, что мне с тобой находиться не стоит. И больше не заговаривай со мной. Иначе меня ждет наказание. Оно и так меня ждет.

Эмили открыла было рот, чтобы спросить, но поняла, что не хочет, чтобы из-за нее кто-то пострадал. Если речной демон и впрямь узнаёт, что происходит с ундинами, этой Дилэе и так достанется. Хотя ундина старается быть сдержанной.

Смиренно выдохнув, Эмили потянулась к блюду, в котором, по словам ундины, лежит маринованный судак.

***

Речной демон несся по стеклянной коридору, шумно вдыхая и сжимая кулаки. На пальцах вытянулись когти, и теперь на коже остаются багровые полоски. Гребень выступил из позвоночника и покраснел, глаза налились синевой, а кончики загнутых назад ушей потемнели.

Ундины, которые по наведению и глупости осмеливались выступить из ниш, чтобы поклониться и выказать почтение, в страхе шарахались обратно. За прозрачными стенами вода колыхалась и исходила пузырями, словно чувствовала настроение речного лорда.