Деклан перекинул ногу через бортик, явно собираясь повторить побег.

– О нет, не надо. – Рейд опустил ногу Деклана и указал ему на матрас. – Мы в кроватке. И мы отсюда не уйдем до утра.

Впрочем, до утра Рейд здесь не собирался оставаться. Если он вовремя не смоется, ему придется утром пить с Норой чай и мило беседовать о том, каким терпеливым папочкой он оказался.

Сердце его похолодело. Он не был рожден, чтобы стать отцом. И он сказал об этом Норе. Наверное, ему надо притвориться, что он не видел Деклана и убраться отсюда при первой возможности.

Деклан засунул два пальца в рот.

– М-м-мар.

Но сейчас это слово прозвучало как-то иначе, чем прежде. Внезапно оно обрело значение. Рейд нахмурился:

– Тебе приснился кошмар?

Две слезы скатились по лицу мальчика, и он кивнул. Прогресс. Если не считать того, что в целом ситуация ухудшилась. Ночной кошмар. Бедный малыш. Только бесчувственная скотина может оставить ребенка после такого признания.

Но что он мог сделать?

И Рейд, не успев хорошенько подумать, подхватил ребенка на руки, вытащив его из этой тюрьмы, и лег вместе с ним на пол, на мягкий ковер, подложив под голову плюшевого слона. Малыш уткнулся лицом в его плечо.

Где-то в глубине сознания всплыл мотив давно забытой колыбельной, которую пела ему мать, и вскоре Рейд обнаружил, что тихо напевает ее, поглаживая Деклана по спине. Именно так, как это делала мать.

Боже, как он скучал по матери. У нее, конечно, были свои недостатки, но она любила Рейда без всяких оговорок, таким, какой он есть, а он уже забыл о том, что это такое – безусловная любовь.

Неизбывная печаль охватила его. Она была почти невыносимой. Ему следует убираться отсюда, пока он совсем не раскис. Кроме того, воспоминания о матери неразрывно были связаны с отцом… а это еще раз напомнило Рейду о том, какие гены были в нем заложены.

Такие, как он, не имеют права заводить детей и воспитывать чужих.

Лицо Рейда исказилось от боли, но он заставил себя лежать рядом с Декланом на ковре, пока тот не уснул. Ресницы малыша опустились на щеки, дыхание стало тихим и ровным. Деклан спал.

Теперь Рейд мог уйти со спокойной совестью. Он вышел за дверь и облегченно вздохнул.

Дети… Для него это непосильная ноша.

– Что случилось?

Нора рывком открыла дверь, за которой спал Деклан. Дверь была широко открыта, когда Нора проверяла сына перед тем, как пойти смотреть с Рейдом фильм. Она всегда оставляла дверь открытой, чтобы слышать, не позовет ли ее мальчик посреди ночи.

Деклан лежал на полу, подложив под голову руку. Он спал.

Сердце подпрыгнуло к горлу, и Нора, застыв на месте, в оцепенении смотрела на своего спящего сына. Деклан начал выбираться из кроватки еще дома, несколько недель назад, но потом утратил к этому интерес. Нора решила, что мальчик позабавился – и забыл об этом. Но она, как видно, ошибалась. Должно быть, он сам закрыл дверь, но как он сделал это, не разбудив ее, было загадкой.

Слава богу, что он не пришел к ней в комнату этой ночью.

Щеки ее покрылись красными пятнами. Если бы сын увидел ее с Рейдом, это могло бы травмировать его на всю жизнь.

Но это сейчас не имело значения, потому что Рейд, должно быть, ушел до того, как Деклан исполнил свой номер, достойный Гудини. И это было очень хорошо. Случилось то, чего Нора ожидала. Их единственная ночь подошла к концу, оставив ей лишь воспоминания. Они будут греть ее долго, возможно, всю оставшуюся жизнь. Секс у них был потрясающий, и это было неудивительно. Но Рейд пробудил в ней невиданные чувства. Он заставил ее почувствовать себя красивой. Привлекательной. Драгоценной. И это было совершенно неожиданно.

И если Нора слегка опечалилась, когда проснулась утром и не обнаружила его рядом с собой, – Рейд ушел, даже не попрощавшись с ней, – то об этом никто не узнает. Ей не пришлось просить его остаться, и Рейд оставил ей возможность сохранить лицо. Если бы они проснулись вместе, это означало бы какое-то продолжение отношений, а этого быть не могло.

Деклан открыл глаза:

– Па-па.

– Что такое?

В лексиконе сына появилось новое слово.

– Папа.

– Папа? О, милый. – Нора закрыла глаза. Именно этого слова она старалась избегать в разговорах с сыном. – Твой папа на небесах. Остались только мы с тобой.

А что она могла еще сказать? Это была холодная жестокая правда.

– Папа, – повторил Деклан и указал на дверь.

– Прости, крошка Боб. Там нет папы.

Поднявшись с пола, Деклан отправился на поиски. Стал ходить по гостиной, заглядывая во все углы, а Нора следовала за ним. Она терялась в догадках.

Может быть, Деклан каким-то образом увидел Рейда вчера вечером, и поэтому его воображение так разыгралось? Нет, он не видел его. А что, если Деклан увидел, как его мама целует какого-то мужчину? Может быть, тогда он захотел иметь своего папу.

Сердце Норы готово было вырваться из груди, когда Деклан, отказавшись от своих поисков, в конце концов плюхнулся на ковер перед телевизором. Лицо его было унылым. Он отказался завтракать, играть в плюшевые игрушки, которыми Нора пыталась его отвлечь, и смотреть свои любимые мультфильмы. Нора будто натыкалась на каменную стену.

К десяти часам утра Нора готова была рвать на себе волосы. Сестры дважды звонили ей из госпиталя, интересуясь, куда она подевалась. Она собиралась поехать к ним, но эти поиски «папы» выбили ее из колеи.

– Хорошо, крошка Боб. Хватит разыгрывать этот спектакль. Мы сейчас поедем к дедушке, и, пожалуйста, веди себя хорошо. – Это было все равно что говорить ветру, куда он должен дуть. Бессмысленно.

Кое-как она вывела мистера Не Хочу из дома и усадила в такси. За окном мелькали улицы Чикаго. Нора вздрогнула, увидев вдалеке величественное высотное здание – Метрополь-отель. Где-то там внутри был Рейд. Вспоминал ли он о том, какую чудесную ночь они провели?

Но ей нельзя было думать о нем. Он ясно дал ей понять, что у них нет будущего. И Рейд Чемберлен меньше всего годился на роль того, кто мог бы заполнить пустоту в ее жизни.

То есть в жизни ее сына, поправила она себя. В ее собственной жизни не было пустот. Ее жизнь была наполнена материнскими заботами и тяжелой болезнью отца. Рейду она сказала, что уезжает через несколько дней, но на самом деле Нора не знала, когда вернется в Колорадо.

Отец умирал. И она никогда не простит себя, если уедет, не помирившись с ним.

* * *

Когда Нора вошла в палату, отец не спал.

– Привет, папа.

Изможденный и бледный, отец выглядел на двадцать лет старше того человека, которого она помнила. Сердце Норы сжалось от боли.