Николас повернулся к двери, но не удержался и снова обжег Павла яростным взглядом.

– И никогда не возвращайтесь сюда. Если встречу в замке тебя, Волчонок, или твоих друзей, Серых Псов, велю повесить на воротах.

И ушел, за ним захлопнулась дверь, и посыпалась пыль с дрогнувшего потолка. Миг все молчали, боясь нарушить тишину.

– А он быстро нашел и упыря и брата, – задумчиво сказал Никита, словно рассуждая вслух. – Что-то не спалось нынче младшему. Видать, шпионы донесли о нас, вот он и ждал развязки.

– И что теперь будет? – тихо спросил Павел. – С княжеством? С княгиней?

– Ничего особенного, – так же тихо ответила Яра. – Скорее всего, Николас женится на молодой вдове, и с соседним государством будет заключен мир, укрепленный браком. Снова. А люди не заметят перемен. Он и раньше управлял княжеством, просто теперь будет делать то же самое, но официально.

– А мне теперь всегда носить эту веревочку?

Яра покосилась на парня, и по губам скользнула едва заметная грустная улыбка.

– Теперь у тебя за спиной притаилась смерть. Если захочешь покончить с собой – сними ведьмин шнурок. Но учти, что у нас самоубийц хоронят подальше от населенных мест, и судьба их мало привлекательна.

– Учту, – Павел прикоснулся к неожиданному украшению, ощутил под пальцами тепло нитей и легкую прохладу бусин. – А если кто-то сорвет ее?

– Вот это вряд ли. Теперь никто не сможет ни снять, ни срезать ведьмин шнурок с тебя, пусть хоть мечом секут. Пострадает только твоя голова.

– Значит, от меча он не защитит?

Звонкий смех Яры разбил напряжение, витавшее над людьми, и все рассмеялись вместе с ней.

– От меча защищайся сам, как умеешь. Что ж, светает. Нам пора уходить. Куда теперь? – и посмотрела на Никиту и Павла.

– К нам в поселок, – решил Никита.

– Нет, – покачал головой Павел. – Есть один путешественник, который говорил, что знает места перехода в иные миры. И живет он недалеко отсюда. Так что я иду к нему.

– Кто тебе рассказал об этом? – отчего-то разозлился Никита. – Может, глупости одни. Мало ли кто языком метет.

– Может быть, но я хочу поговорить с ним. Вдруг он укажет путь домой. Спасибо за помощь, друзья, но я пойду к этому человеку.

Никита и Яра переглянулись.

– Ладно, друг мой, мы проводим тебя. Ты мало знаешь нашу жизнь, и можешь снова попасть в беду.

Сборы были недолгими. Из вещей у Павла и было-то только то, что на нем, подаренный князем Дорином кинжал да котомка, которую Яра дала ему.

– Пригодится, – сказала она. – Продукты разделим на всех. Мало ли что в дороге случится.

Они уже были в дверях, когда Никита обернулся и удивленно спросил:

– А чья здесь игрушка? У тебя в гостях были дети?

Павел не поверил глазам, когда увидел в углу куклу. Ту самую, которую считал потерянной.

– Это моя, – немного смутившись, ответил он. И поднял игрушку. – Как я раньше ее не заметил?

И бережно спрятал в котомку.

Пока Никита отправился на конюшню, а Ярослава в кухню, Павел пошел в библиотеку. Он не знал, застанет ли старого Ридика, но перед отъездом хотел повидаться с ним.

Библиотека встретила его тихим поскуливанием игоши.

– Прости, я опять про тебя забыл, – сказал Соболев, и на всякий случай обошел маленького уродца подальше.

В конце комнаты по-прежнему сидел старик, склонившись над книгой. Он поднял красные воспаленные глаза и улыбнулся.

– Надо же, не думал, что увижу вас снова, молодой человек. Значит, нашли способ обойти заклятие… Не могу сказать, что рад за вас. Князь Дорин был славным человеком, и мне жаль, что все так кончилось.

Павел не стал спорить. Зачем разочаровывать старика? Пусть хоть кто-то оплакивает смерть князя, хоть он и не заслужил ничьих слез.

– Зачем вы пришли?

– Хотел узнать, все ли у вас в порядке, – ответил Павел, мучительно выискивая причину. – Вы останетесь здесь?

– Не знаю. Молодой князь еще не решил. Слишком много дел и без меня. А вы, молодой человек, ступайте. Как я понимаю, вы намерены найти Ставра Великого? Все еще верите в неведомые миры?

– Да, – кивнул Павел. – Прощайте.

И уже у двери помедлил, на миг захотелось вернуться и все рассказать про свой мир и про то, что прав путешественник Ставр, может и не великий, но все-таки умудренный опытом.

Именно это и спасло его от развесистой паутины с жирным черным пауком в центре. Паутина оплетала весь коридор между стеллажами, да так густо, словно тут трудились сотни пауков. Тем более странно, что пятью минутами раньше, когда Соболев шел к старику, путь был свободным.

Воровато оглянувшись на занятого чтением Ридика, Павел снял с полки первую попавшуюся книгу и аккуратненько намотал на нее паутину.

Никита и Яра ждали его во дворе, рядом маялся Логан. Он первым увидел Соболева и радостно поспешил к нему.

– Волчонок! Ты жив!

Павел искренне обнял юношу и, отстранившись, потрепал по голове.

– Берт рассказал, что ты спас меня. Это же ты поднял тревогу, когда меня заперли. Спасибо.

– Ты ведь будешь заезжать ко мне?

И такая искренняя надежда светилась в его глазах, что слова сорвались сами собой:

– Конечно. Я обещаю, что непременно приеду за тобой, и мы еще попутешествуем вместе.

И оглянувшись, добавил тихо:

– А когда вырастешь, то я помогу тебе завоевать свое собственное княжество.

– Логан! – окликнул Берт. – Не пора ли за работу браться?

– Сейчас! – юноша помахал Павлу и крикнул, убегая: – Я буду ждать!

Как-то нехорошо стало на душе. И зачем обманул мальчишку? Само вырвалось, а слово, как известно, не воробей. Но если повезет, Павел найдет дорогу домой, и забудет о странном приключении. А когда станет дедом, то будет убеждать молодых, что чудес не бывает, как старый Ридик.

– Пора ехать, – окликнул его Никита. – А то доблестная стража вся извелась. Как бы алебардами не поторопили.

Он и Ярослава уже сидели на конях, а Павлу подвели спокойную рыжую кобылу.

Соболев поглядел на животину и обернулся к другу. Тот улыбался во весь рот, довольный собой и всем миром.

– Я подумал, что тебе будет удобнее на покладистой коняге. Помнится, ты ходил в конную школу что-то около месяца. И то потому, что я тебя вытащил. Теперь скажи мне спасибо.

Павел помнил тот ужасный месяц. С первого взгляда он понял, что верховой спорт не для него. Нет, против лошадей он ничего не имел, но взбираться на них, да еще скакать, словно за тобой гонятся все черти ада, – это было мучением.