Короче, Серёга, если в больничку его довезёшь — я в лепёшку расшибусь, но тебе помогу. Попробуй, вдруг что получится, свежим глазом на проблему посмотришь, так сказать... Но без криминала!

— Не понимаю, почему вы ему справку от психиатра заранее не выпишите? — пытался разобраться дотошный Иванов. — С готовой бумажкой проще...

— Не получится. С этим деятелем по закону надо — комиссия там, все дела... Главврач прямо об этом сказал — он тоже проблем лишних на свою холку не хочет. Так как, берешься?

— Берусь. Адрес давай. На него бумаги какие-нибудь есть? Почитать для полноты картины...

На стол легла не слишком толстая папка.

— Тут, в основном, биография Лейца, медзаключение о выздоровлении и копии жалоб на меня. Чем богат...

... Инспектор с помощником сидели напротив серой пятиэтажки семидесятых годов прошлого века и внимательно смотрели на одно из зарешёченных окон второго этажа.

— Там он логово своё свил. Нам его добыть как-то надо оттуда. Может телепортнёшься, Антох?

— Хотелось бы... Но перемещаться я могу только туда, где уже был. Мне знать место надо... Так что не вариант. И дверь не вскрою, сразу говорю, не обучен. Ладно, — он встал со скамейки. — Давай на клиента посмотрим.

Они вразвалочку, словно два гопника, подошли под нужное окно, и Сергей принялся бросать в него мелкие камешки. Почти сразу из-за шторы выглянула голова древнего старичка семитской наружности с очень мерзопакостным выражением лица.

— Ах вы ублюдки! Я вам..., — завизжал дед, демонстративно тыкая сухоньким пальчиком в смартфон. — Сейчас... Сейчас... Полиция вам покажет, говнюки...

Но инспектор с помощником уже сворачивали за угол.

— Ты видел? — пребывая в глубокой задумчивости, поинтересовался Швец.

— Ага. Аура. Небольшая. Наш клиент.

— Плохо дело...

— Почему? Обычный бес, некрупный.

— Да это понятно. Помнишь, в деле была запись, что дед сначала в бой шёл, а потом резко выздоровел?

— Помню, конечно. И что?

— Старик не выздоровел. Это бес его полностью себе подчинил. Когда человек безумен или в коме — душа ослаблена и бессознательна, словно овощ. В ней нет разума, и чем дольше это продолжается — тем хуже. Она как воздушный шарик на длинной верёвочке, которая вот-вот оборвётся. Между небом и землёй, если упростить. Потому погань и может легко завладеть памятью и телом. Сам видел — адский вонючка знания человеческие на практике вон как лихо применяет, всем вокруг жизнь обгаживая...

— Твои предложения?

— Не знаю пока. Одно скажу — дело дрянь. Можно, конечно, через дверь проникнуть и Печатью засветить ему в лоб внезапно, но опасно это, очень опасно... Даже если мы беса изгоним — дед умрёт, в лучшем случае опять в атаку на фашистов побежит.

— А если не изгоним?

— Тоже умрёт, и довольно скоро, от естественных причин. А бес отправится дальше искать себе новую жертву. Только душу не спасём, она не разумней огурца останется. Возись с ней потом... Знаешь, — неожиданно доверительно продолжил Швец. — У нас в чистилище даже специальная терапия для таких есть. Долгая и кропотливая...

Иванов откровенность оценил. Инспектор редко рассказывал что-либо о делах наверху.

— Тогда давай думать, Антоха. Защита душ — наша прямая служебная обязанность. А как можно душу в себя привести?

— Пока не сильно закуклилась — стресс или шок какой-нибудь... Током, к примеру, бабахнуть тело или эмоцию сильную дать... На короткое время тогда она даже беса из разума вытеснить может. Но я совершенно не представляю, что может подействовать через дверь в этом, конкретном случае.

— Есть идея! — улыбка озарила лицо помощника. — Нам интернет с объявлениями об аренде нужен!

...Через три дня под окном Арона Самуиловича остановилась запылённая, немолодая ГАЗ-М1, или по-простому «Эмка». Из неё вышло двое людей в гимнастёрках с портупеями, яловых сапогах и в фуражках с голубым околышем. У одного были капитанские погоны, у другого попроще — старшины.

Зайдя в подъезд, капитан бравой походкой, цокая подбитыми каблуками по ступенькам, поднялся на второй этаж и бесстрастно нажал на кнопку звонка. Старшина замер изваянием за его спиной.

— Кто? — послышался старческий, дребезжащий голос; в дверном глазке мелькнул свет.

Вопрос капитан проигнорировал. Вместе этого казённо-требовательно заговорил сам.

— Арон Самуилович Лейц?!

— Кто спрашивает?

— Лейтенант! — заорал офицер. — Вы что себе позволяете! Если вы не знаете, как отвечать старшему по званию, то о каком переводе в действующий истребительный полк может идти речь! Доложите о своём, неподобающем офицеру, поведении непосредственному начальству! Я проверю. Лично!

— К-какой полк? — голос из-за двери стал неуверенным. — Вы в своём уме?

— Тот, о переводе в который вы все инстанции рапортами забросали! Или не вы пачку бумаги извели, надоедая всем?! Радуйтесь! Генерал-майор Иванов, командир нашего одиннадцатого авиакорпуса, утвердил ваше ходатайство, а вы тут как институтка кочевряжетесь! Собирайтесь, выезжаем в расположение немедленно!!!

Дверь неожиданно открылась. За ней оказался уже виденный ранее старичок, но теперь он был какой-то... не такой. Он плакал, счастливо глядя на капитана выцветшими глазами.

— Это... правда? — полушёпотом спросил он.

— Да, — ответил ему офицер и, неожиданно, приложил к его голове Печать.

Арон Самуилович медленно осел на пол, на глазах теряя сознание.

— Скорую вызывай.

— Не надо скорой, — неожиданно раздался густой, юный голос и рядом с телом старика прямо из воздуха появился молодой парень в тёмном, промасленном комбинезоне и пилотке с красной звездой. — Не надо, — повторил он. — Моё время пришло. Спасибо вам! Я к ребятам! — и растворился в воздухе.

Человек с погонами старшины пощупал пульс у лежащего на полу Лейца, вздохнул и констатировал: «Мёртв».

— Серёга! Валим отсюда, пока не набежали... Он умер своей смертью, не переживай.

... Они сидели на кухне и пили чай, а кицунэ варила им домашние вареники.

— Что там с документами? — лениво поинтересовался Швец.

— Делают. Сегодня Машку фотографироваться возил. Она полдня уши в пышную причёску прятала, так что теперь злая...

— А ты бы обрадовался, — взбеленилась стоящая у плиты домовая, — если бы у тебя воронье гнездо на голове выросло? Гадость, а не фотографии вышли!

— Выходит, твой приятель не наврал?

— Нет. Дима слово держит. Он как о смерти старичка узнал — сначала думал, что я его грохнул. Но вскрытие всё на свои места расставило. Так что договор выполнен — дед в больницу попал, правда не к психиатрам. Ты мне лучше другое объясни — как это вышло, что душа Лейца перед нами проявилась и почему он так молодо выглядел?