– Этим утром миссис Ланкастер не стало. Кровоизлияние в мозг. Она умерла во сне, мистер Харди.

Должно быть, он говорит это, чтобы облегчить свое известие, но я почти больше не слушаю его.

Теа умерла. Моей Теа больше нет.

Не стало еще одного человека, которого я любил.

* * *

– Твой костюм и рубашка на кровати – я все приготовила.

Перевожу взгляд со своего отражения на Каю, неловко застывшую на пороге ванной. Несколько мгновений бессознательно смотрю на нее, затем киваю.

– Спасибо.

Похороны Теи состоятся через три часа. Я принял душ, теперь мне надо побриться, но мои руки так дрожат – не знаю, как справится с этой задачей без того, чтобы не изрезать все лицо.

Два последних дня прошли в каком-то трансе. Теа не была мне родной по крови, но эта женщина с золотым сердцем дала мне утешение, когда я в нем нуждался. Она всегда знала, что надо сказать или когда слова лишние.

Она ни разу не упрекнула меня в случившемся, хотя имела на это полное право. Из-за меня она лишилась обоих своих единственных внуков.

Родители Джареда и Николь возненавидели меня, но Теа всегда была на моей стороне.

И вот теперь ее больше нет. А я… я будто потерялся и не нахожу выхода.

– Давай я.

Кая подходит, смачивает маленькое полотенце под теплой водой и обтирает мое лицо. Затем наносит немного пены, и бережно обращаясь со станком, бреет меня.

Эта девушка обладает поразительной чуткостью. Мне даже не нужно ничего говорить, чтобы она поняла меня.

Я не двигаюсь, едва дыша, согреваясь ее заботой.

Закончив, она стирает остатки пены и тепло улыбается.

– Готово.

– Я говорил, как мне повезло с тобой?

Вздохнув, я притягиваю ее к себе и долго держу в объятьях. Это не просто желание тактильного контакта – это моя потребность и способ унять тревогу. Волны умиротворения передаются мне от нее.

В спальне я одеваюсь: рубашка, галстук, пиджак. Не забыть про ремень. В голове словно вакуум, все действия на автомате.

Черт, я еще пока не готов!

Дарен уже ожидает, скоро надо выходить. Вспоминаю, что предстоит встреча с Вебберами и чувствую себя еще хуже.

Кая на кухне, разбирает посудомойку. На ней все еще домашние леггинсы и футболка.

Я хмурюсь, подходя к ней.

– Почему ты еще не собралась? На это сейчас нет времени, ― указываю на стакан в ее руке.

Она в изумлении вскидывает брови:

– Хочешь, чтобы я с тобой пошла?

А разве это не само собой разумеющееся?

– Конечно! А ты не хочешь? ― в замешательстве спрашиваю я.

Она опирается ладонями о кухонный островок, заметно колеблясь.

– Но там же будут родители Николь. Хочешь, чтобы они увидели твою новую девушку?

Не скажу, что не думал об этом – еще как думал. Но теперь она важная часть моей жизни. Если они с чем-то не согласны, это не мои проблемы.

– Я не собираюсь тебя ни от кого прятать. К тому же, ты нравилась Алтее. Мы делаем это ради нее.

Мне удается убедить Каю. Она говорит, что ей нужно десять минут и убегает в нашу комнату.

Чтобы занять руки, я заканчиваю разбирать посудомойку.

Как я и сказал – свои новые отношения я скрывать не намерен. Даже от родителей Ник, хотя они и без того считают меня монстром. Они потеряли обоих детей и их боль несоизмерима – я знаю. Поэтому я никогда не пытался оправдаться. Не уверен, что заслуживаю их прощения. Но мои отношения с Каей их не касаются.

Впрочем, я не непрошибаем и волнуюсь из-за встречи с ними. В последний раз мы столкнулись в палате Джереми. Марли тогда шипела, чтобы я убирался прямиком в ад, а Стив увещевал ее успокоиться, хотя судя по его взгляду, был бы не против, окажись я там.

А когда-то все было иначе.

Когда-то я был желанным гостем в их доме…

* * *

Похоронная служба проходит в той же церкви, что и два года назад, когда хоронили Ник. Пастор тот же – даже речь почти та же, за некоторым исключением.

Мы с Каей сидим во втором ряду со стороны друзей и всех прочих, кто пожелал проводить Алтею в последний путь.

Родственники собрались через проход. Марла со Стивом на самой первой скамье – лица у них каменные. В прошлый раз оба не скрывали горя и слез.

Нам пока что не довелось общаться, но они меня видели. И Каю тоже. Взгляд Марлы при этом был такой, словно она пыталась убить нас им.

Меня коробит от того, что придется подойти к этой женщине, чтобы выразить свои соболезнования.

После службы похоронная процессия перебирается на кладбище позади церкви. Тею похоронят рядом с моими девочками. По мере того, как мы приближаемся к месту, мой пульс ускоряется и во рту пересыхает.

Это испытание и мне нужно его пройти.

Монотонный голос пастыря вещает о лучшем мире, куда ушла Алтея. Я замечаю, что Кая рассматривает соседнюю могилу, где похоронили Николь с нашей дочкой. Увидев мой взгляд, она смущается, хотя ей не стоит. В ее любопытстве нет ничего постыдного.

Когда все заканчивается, люди тянутся вереницей, чтобы сказать соболезнования родным. Кроме Марлы у Теи осталась младшая дочь – Колин, но она странная, как признавалась сама Тея. Семьи у нее нет.

Кая сильней стискивает мою руку, когда подходит наша очередь. Я заставляю извлечь из себя соответствующие случаю слова, а Марла молчит, недовольно поджав губы. Стив вообще смотрит куда-то в сторону.

Когда мы собираемся отойти, слышу шипение Марлы мне в спину:

– Девку свою мог и не тащить сюда!

Мое тело каменеет, я оглядываюсь на нее, поражаясь, сколько ненависти в этом взгляде и голосе.

Кая побледнела, я буквально чувствую, насколько ей неуютно – она как будто за секунду рядом со мной съежилась. Люди, которые слышали Марлу, смотрят на нас. Неужели ждут скандала?

«Нет, не дождетесь. Ради Теи я не стану ничего говорить».

Разворачиваюсь и, не выпуская руки Каи, увожу ее прочь.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

― Ты в порядке?

Я растираю руки Каи – они отчего-то ледяные – и, поднеся к губам, целую.

– Это я у тебя должна спросить. ― Она ласково смотрит на меня.

После кладбища мы сразу отправились домой и почти не разговаривали, каждый думая о своем. Меня беспокоит, что она такая молчаливая. Наверное, слова Марлы ее очень расстроили. Я мог