О себе Ли рассказывала неохотно. Сразу поокончании средней школы она восемнадцатилетней девчонкой сбежала из дома вНэшвилл. Там простодушная красавица рассчитывала стать новой эстрадной звездой.Случайное знакомство привело ее в семью состоятельного банкира, чей наследник,Фелпс Бут, завершал курс наук в Вандербильтском университете[6]. После свадьбымолодые переехали в Мемфис. Единственный сын тетки, Уолт, которого отличалбунтарский дух, жил в Амстердаме. Никакой другой информации Адам не услышал.

Ему было трудно судить, унаследовала ли теткачерты настоящих Кэйхоллов. Складывалось впечатление, что голос крови звучит вней мощным крещендо. Но стоило ли ее за это винить?

Исчезла она так же незаметно, как и появилась.Поднявшись еще до рассвета, тихо вышла из дома. Два дня спустя Ли позвонила,чтобы искренне поблагодарить Адама и Кармен за гостеприимство; с жаром убеждалаобоих писать ей письма. Таковые были написаны и отправлены, однако ответпочтальон доставил очень не скоро. Смолк телефон. Внезапно начавшаяся дружбамедленно угасла. Мать пыталась оправдать тетку – для нее та оставалась“прекрасной души человеком”. Однако мать, будучи одной из Кэйхоллов, несла,наверное, на себе проклятие рода. Адама вновь окружила пустота.

Летом, сразу по окончании колледжа вПеппердайне, он вместе с однокашником через всю страну отправился в Ки-Уэст.Друзья заехали в Мемфис, чтобы провести пару дней у тетки Ли. Жила она впросторном особняке на высоком берегу реки. Все трое часами сидели вовнутреннем дворике, поедали домашнюю пиццу, запивая ее превосходным пивом,следили за ползущими по Миссисипи баржами и вели долгие разговоры. О семье вних не было произнесено ни слова. Адама переполняли впечатления от учебы, теткуживо интересовало его будущее. Ли оказалась не только приятной собеседницей, нои весьма гостеприимной хозяйкой. Когда они расставались, в глазах женщиныблеснули слезы.

– Обещай, что еще приедешь!

Не желая пересекать штат, Адам предложилдвинуться на восток, в Теннесси. Уже возле Смоки-Маунтинс, в одном из городков,друзей, по расчетам Адама, отделяла от Парчмана всего сотня миль. Было эточетыре года назад, в 1986-м. К этому времени коробка с материалами по делу СэмаКэйхолла почти заполнилась. Оставалось лишь привести в порядок видеозаписи.

* * *

Поздно вечером Адам кратко переговорил с тетейпо телефону, сказал, что проведет в Мемфисе несколько месяцев и будет радувидеться. Ли пригласила его к себе: четыре спальни для гостей все равнопустуют, он просто должен пожить у нее. Когда Адам сообщил о цели приезда, надругом конце провода повисло долгое молчание.

– В любом случае заходи, – без особогоэнтузиазма пригласила наконец тетя. – Поговорим. Там будет видно.

Вечером, в начале десятого, он выбрался изчерного “сааба”, нажал кнопку звонка и посмотрел по сторонам. Крытый краснойчерепицей особняк стоял в ряду себе подобных. Небольшой поселок окружалакирпичная стена, у единственных ворот расхаживал вооруженный охранник. Похоже,обитатели вилл несколько опасались соседства с городом. За исключением вида нареку, ничего примечательного в дорогом районе не было.

Раскрыв дверь, Ли ткнулась носом в щекуплемянника.

– Добро пожаловать. – Она бросила взгляд настоянку машин, повернула ручку замка. – Устал?

– Не очень. Дорога отняла двенадцать часов.Мог бы уложиться в десять, но я не спешил.

– Поешь?

– Нет. Я недавно перекусил.

Они смотрели друг на друга. Тетке должно былоскоро исполниться пятьдесят, за прошедшие с момента их последней встречи четырегода она заметно постарела. В собранных в длинный хвост каштановых волосахпоявились седые нити, голубые когда-то глаза окружила сетка мелких морщин.Поверх старых джинсов свободно болтался домашний халат.

– Хорошо, что приехал, – мягко улыбнулась Ли.

– Ты уверена?

– Конечно. Пойдем посидим.

Взяв Адама за руку, она провела его сквозьстеклянные двери во внутренний дворик, где с толстых деревянных балок свисалигоршки бугенвиллеи. Далеко внизу плавно несла свои воды река. Оба опустились вкресла-качалки.

– Как Кармен? – спросила тетя, наливая ввысокие стаканы ледяной чай.

– У нее все отлично. Заканчивает Беркли. Раз внеделю мы говорим по телефону. Встречается с парнем, и намерения, по-моему,самые серьезные.

– Что она там изучает? Я, признаться, забыла.

– Психологию. После защиты хочет преподавать.

В чае ощущался терпкий вкус лимона инедостаток сахара. Густой, горячий воздух был влажным.

– Уже почти десять, – с наслаждением делаяновый глоток, заметил Адам. – С чего такая жара?

– Ты в Мемфисе, мой мальчик. Жара простоит доконца сентября.

– Я этого не выдержу.

– Привыкнешь. Мы спасаемся холодным чаем иредко выходим на улицу. А что мать?

– По-прежнему в Портленде. Вышла замуж заторговца лесом. Как-то раз я его видел. Лет шестидесяти пяти, хотя вполне можнодать и семьдесят. Ей же сорок семь, а выглядит на сорок. Дивная парочка.Отдыхать предпочитают на юге Франции или в Ницце, там, куда слетается публикасостоятельная. Она чувствует себя счастливой: дети выросли, Эдди Умер, прошлоедавно позади. Денег у матери с избытком, она вовсю радуется жизни.

– Ты слишком жесток.

– Я слишком легкомыслен. Она и вспоминать обомне не хочет, считает меня свидетельством былого позора семьи.

– Она любит тебя, Адам.

– Как приятно это слышать! Ты-то откудазнаешь?

– Я просто знаю.

– Вот уж не думал, что вы с матерью такблизки.

– А мы и не близки. Успокойся, Адам, непереживай.

– Прости. Нервы. Я бы выпил чего-нибудьпокрепче.

– Без проблем. Почему бы нам не развлечься,пока ты здесь?

– Я приехал не развлекаться, тетя Ли.

– Просто Ли, договорились?

– Договорились. Завтра я должен увидеть Сэма.Поднявшись, тетя вошла в дом, чтобы вскоре вернуться с бутылкой виски. Плеснувв оба стакана, она взяла свой, повернулась к реке.

– Зачем?