– Она в отделении, потом можно отвезти ее к нам в управу, – сказал Курников.

– Организуй, ладно?

– Конечно.

– Горелов будет жить хотя бы? – вмешался Морозов.

– Никто ничего не говорит, – ответил Рогожин. – Думаю, врачи и сами не знают.

– Остается лишь надеяться, – добавил Курников.

– Его родным сообщили? – спросил Самсонов.

– Нет пока. Хотим дождаться… результатов. – Рогожин смущенно отвел глаза.

– Правильно, – одобрил Коровин.

Через четверть часа полицейские разошлись: Рогожин остался дежурить у реанимации и обещал сообщить о любых изменениях в состоянии Горелова. Курников отправился за смотрительницей музея, чтобы доставить ее в управу. Коровин и Морозов уехали, чтобы продолжить прорабатывать тех, кто мог подставить Хоботова, а Самсонов вернулся в управление.

Башметова отвезли домой, врача вызвать все же пришлось. Самсонов нашел Дремина в его кабинете сидящим за компьютером.

– Здорово, – кивнул он, снимая куртку.

Следак оторвался от экрана и потянулся за сигаретами:

– Привет. Ну, как у Горелова дела?

– Неважно. Может, и не выживет. Его здорово порезали. Я попросил привезти сюда смотрительницу Кунсткамеры, опознавшую убийцу.

– Хорошо. А я выяснил, что такое час Козерога.

– Ну и?

– Десять утра.

Самсонов присвистнул:

– Времени совсем мало.

Дремин щелкнул зажигалкой, прикуривая:

– Скажи честно, думаешь, мы найдем Нику?

Самсонов помолчал, не глядя на коллегу.

– Должны, – проговорил он наконец.

– Это понятно. Я про другое.

– Знаю.

Дремин выпустил струю дыма, побарабанил пальцами по подлокотнику.

– Я тут покопался в архивах и выяснил, не открывался ли какой-нибудь мост в тот год, когда… умерла твоя сестра.

– И? – Самсонов постарался держать себя в руках и не показывать, что любое упоминание о Марине ранит его.

– Открывался. Тот самый мост, на котором Хоботов работал сварщиком.

Самсонов застыл, глядя на Дремина.

– Кровь нужна этому парню, чтобы приносить жертвы, а его алтари – это новые мосты, – проговорил следак.

– Но почему?

– Я и это выяснил, – кивнул Дремин. – Смотри! – Он ткнул пальцем в экран компьютера.

Следователь подошел и придвинул свободный стул.

– Вот тут статья про ритуалы Индии, – сказал Дремин. – И среди них есть упоминание о древней традиции, негласно сохранявшейся вплоть до недавнего времени.

– После окончания строительства моста приносили человеческую жертву! – перебил его Самсонов, впившись глазами в монитор, где была открыта статья об индийских ритуалах.

– Именно! Чтобы был крепче и надежнее.

– А при чем тут наш убийца?

– Вот именно. – Дремин выпустил струю дыма и откинулся на спинку кресла. – Какое ему дело до их прочности?

Самсонов задумался.

– Он мог принимать участие в строительстве, – предположил он. – Или проектировать эти мосты.

– Я подумал о том же и запросил материалы о тех, кто занимался их сооружением. – Дремин придвинул следователю листок бумаги с двенадцатью фамилиями. – Здесь шесть инженеров, четыре прораба и два техника. Пока все, на кого я смог собрать материал. – Следак взглянул на часы. – Это я поручу операм. Пусть прошерстят этих и остальных.

Самсонов кивнул:

– Ладно. Главное – алиби и автомобили. Ищем синюю «Газель» с мишленовскими шинами.

– Естественно. – Дремин встал. – Я передам им это дело и вернусь. Думаю, скоро привезут смотрительницу музея, надо будет еще раз ее опросить.

– Давай.

Самсонов ждал Дремина даже меньше, чем рассчитывал. Пока следак отсутствовал, немного почитал про ритуалы Индии, но ничего особенного не нашел. О гигантских мясорубках, во всяком случае, не было ни слова.

– А что с тем блаженненьким, Жорой? – спросил он Дремина, когда тот вернулся.

Следак усмехнулся:

– У него алиби нет, но нет и синей «Газели». Вообще никакой машины.

– Он мог воспользоваться чужой.

– Никто не заявлял об угоне.

– Это ничего не значит.

– Знаю. Но пока что нам предъявить твоему Жоре нечего.

– Выяснили его личность?

– Да. Все здесь. – Дремин постучал согнутым пальцем по тоненькой папке. – Хочешь почитать?

– Потом.

– Как знаешь.

– Его уже отпустили?

– Пришлось. Образец ДНК на всякий случай взяли. Ну и слежку установили. Если Ника у него, рано или поздно он нас на нее выведет.

В этот момент в кабинет заглянул Курников.

– Привез, – сказал он, заметив Самсонова. – Она ждет в комнате для допросов.

– Давай ее сюда, – велел следователь. – Ты не против? – добавил он, обратившись к Дремину.

– Только за. – Следак затушил окурок в пепельнице и встал, чтобы открыть форточку.

Курников исчез и через пять минут вернулся вместе со смотрительницей.

– Как ваш коллега? – сразу спросила она, переводя взгляд с Дремина на Самсонова. – Такой воспитанный молодой человек! Не надо было показывать ему того типа! Если бы я только знала…

– Не волнуйтесь. – Самсонов встал, чтобы помочь ей опуститься на стул. – Как вас зовут?

– Софья Ильинична. Востренкова.

– Софья Ильинична, я знаю, вы уже дали показания. Но не могли бы вы рассказать мне, что произошло?

Женщина кивнула. Курников тем временем протянул Самсонову фоторобот, составленный на основе показаний смотрительницы и бывшего крановщика Жоры. Оба видели явно одного и того же человека. Его лицо было следователю незнакомо: узкое, худое, высокий лоб, тонкий длинный нос и близко посаженные глаза под едва заметными бровями. Широкий рот, сжатый в прямую линию. Волосы короткие, темные, прямые. На рисунке, сделанном в профиль, четко виднелся шрам в форме полумесяца – прямо под правым ухом. На вид мужчине было лет сорок пять. Самсонов подумал, что узнал бы этого человека, если бы встретил на улице: художники постарались на славу.

– Вот еще описание, – подал Курников другой листок. – Тут рост, одежда и так далее.

Самсонов отложил его и обратился к смотрительнице:

– Софья Ильинична, что произошло в музее?

– Ваш коллега, – вздохнув, начала женщина, – подошел ко мне и спросил, не помню ли я кого-нибудь из частых посетителей. Тех, кто увлекается Кали. Я начала рассказывать, он заинтересовался одним мужчиной. И вдруг тот появился. Думаю, он пришел посмотреть на алтарь Кали из слоновой кости. Я подошла к вашему коллеге и сказала, что это тот самый человек. Он поблагодарил и вышел из зала вслед за ним. Больше я ничего не видела. Потом уже узнала… о том, что случилось.