* * *

Горелов показал на проходной Кунсткамеры удостоверение и сразу направился к смотрительнице.

– Простите, вы не подскажете, где зал Индии?

– Давайте подойдем к плану, – предложила женщина. – Вам сюда. – Точка лазерной указки остановилась на одном из залов. – Найдете?

– Ага, – кивнул Горелов. – Спасибо.

Через пять минут он уже стоял перед бенгальской лодкой, вырезанной из слоновой кости. Оперу предстояло провести в Кунсткамере неизвестно сколько времени, так что он решил не торопиться и получить максимум удовольствия и информации от посещения музея.

Горелову понравились три деревянные обезьянки – знаменитые символы молчания, глухоты и слепоты. Некоторое время он провел перед витриной с ритуальными кинжалами-крисами и в конце концов добрался до экспозиции, посвященной Кали. В зале был выставлен не только алтарь, к которому мог наведаться убийца, но и многое другое. Например, лев с человеческим лицом и сама богиня, стоящая на трупе. Черная кожа резко контрастировала с высунутым алым языком и белками глаз, а желтые головы, составляющие ожерелье богини, выглядели жутковато. По обе стороны от скульптуры лежали изогнутые ритуальные мечи, предназначенные для отсечения головы.

Горелов внимательно рассмотрел алтарь из слоновой кости. Он был выполнен с таким изяществом, что казался скорее декоративным, чем функциональным. Опер не мог представить, чтобы на нем действительно приносили жертвы. Постояв немного возле него, Горелов подошел к смотрительнице и украдкой показал удостоверение – благо в тот момент в зале были только дети с экскурсоводом.

– Скажите, не обратили ли вы внимание на кого-нибудь, кто заходит сюда, чтобы посмотреть на экспозицию, посвященную Кали? – спросил он. – Может, этот человек появляется так часто, что вы его запомнили?

Женщина задумалась.

– Честно говоря, – сказала она через минуту, – я особенно посетителей не разглядываю. Но коекого действительно узнала бы. Например, ходит один старичок, профессор. Кажется, его зовут Ерофей Петрович, фамилию не знаю. Он уже лет семь наведывается: пишет книги об Индии. Около месяца назад последний раз приходил, кажется.

– А еще кто?

– Есть два студента. Как зовут, не знаю, но явно делают диплом о Кали, потому что приходят примерно дважды в месяц с начала весны и все что-то фотографируют, пишут или зарисовывают.

– Они вместе приходят?

– Да. Но иногда и по отдельности.

– Когда были в последний раз?

– Недели две назад.

– Вы все время в зале работаете или посменно?

– У меня напарница есть, Лариса, мы по полдня дежурим. Она должна скоро прийти.

– Хорошо. – Горелов взглянул на группу иностранцев, вошедших в зал под предводительством гида-переводчика. Тот сразу начал громко вещать что-то на немецком. – Еще кого-нибудь помните?

– Знаете, есть один мужчина, – сказала, помолчав, смотрительница. Глазами она при этом следила за туристами, будто опасалась, что они начнут трогать витрины или выкинут еще что-нибудь. – Приходил три дня назад и до этого примерно за полторы недели.

– Вы его и раньше видели? – насторожился Горелов.

– Да, раза четыре. Он вообще заходит время от времени.

– Вы с ним говорили?

Женщина покачала головой:

– Нет. Он… по-моему, немного странный.

– Что вы имеете в виду?

– Очень сосредоточенный. Словно погружен в себя. И вид у него такой… болезненный, что ли.

– Вы его хорошо разглядели?

Служительница пожала плечами:

– Да вроде неплохо.

– Можете описать? Это очень важно. – Горелов достал блокнот и ручку.

– Ну… он высокий, – неуверенно начала женщина, – худой, волосы темные, пострижен коротко. Усов и бороды нет, глаза какого цвета, не знаю, черты лица… обычные.

– А особые приметы? – с надеждой спросил Горелов. – Бородавки, родинки, шрамы?

– Точно! – воскликнула смотрительница, но тут же, словно испугавшись собственного голоса, перешла на шепот. – Есть у него шрам! Маленький, в форме полумесяца, под правым ухом. Он в последний раз так долго стоял перед алтарем Кали, что я успела его разглядеть.

– Вы бы его узнали, если б увидели? – спросил Горелов, записывая все, что говорила женщина.

– Конечно.

– Хорошо. Спасибо. Можно вас попросить после дежурства заехать в управление, чтобы составить фоторобот этого человека?

– Вы серьезно? – Женщина была поражена.

– Да, это очень важно. Так что если вы не заняты…

– Я поеду, – перебила смотрительница. – Что за вопрос!

– Спасибо. – Опер широко улыбнулся, чтобы закрепить успех. – Я еще похожу, а если вы вдруг вспомните какую-нибудь деталь или увидите того человека, подайте знак, ладно?

Женщина серьезно кивнула.

* * *

Когда зазвонил сотовый, Самсонов поднимался на крыльцо управы.

– Алло? – ответил он, видя, что на экране высветилась фамилия Дремина.

– Ты где?! – Голос у следака был взволнованный.

– В управе, – ответил следователь, открывая дверь. – А что?

– Бегом к Башметову! Мы все у него!

Что-то в тоне Дремина заставило Самсонова в прямом смысле слова побежать в кабинет начальника. Когда он влетел туда, то понял, что дело куда серьезней, чем он мог ожидать: Павел Петрович лежал на диване бледный, на лицах Дремина, Морозова, Коровина и остальных было написано смятение. Пахло табаком и корвалолом.

– Что случилось?! – резко спросил Самсонов.

Вместо ответа Башметов указал на стол. Там лежал листок.

– Только не хватай! – предупредил Морозов. – Вдруг отпечатки есть.

– Учи еще! – пробормотал Самсонов, наклоняясь над столом. Он впился глазами в набранные на компьютере строчки.

– Валера! Это… тебе! – едва слышно проговорил Башметов.

«Дорогой старший лейтенант Самсонов, – начиналось послание, – мы с вами не знакомы, но вы слышали обо мне. Это я принес в жертву вашу сестру. Каково же было мое изумление, когда я узнал, что именно вам поручили изловить меня. Думаю, вы должны чувствовать охотничий азарт: у вас появилась возможность отомстить. Бедняга Хоботов, которого осудили за мое первое преступление, конечно, был ни при чем – думаю, вы и сами это уже поняли. Так что придется вам все начинать сначала.

Я увидел в подобном стечении обстоятельств знак судьбы и решил, что не стоит противостоять карме. Раз нам суждено встретиться, пусть так и случится. Но вам придется постараться. Полагаю, вам стимул не нужен – у вас он и так есть, – а вот вашим коллегам он не помешает. Поэтому я похитил дочь вашего начальника. Кажется, ее зовут Вероника. Прелестное существо, и такое юное. Думаю, Кали будет довольна.