У син можно представить как циклическую последовательность «завоеваний»: дерево взрыхляет землю, металл разрубает дерево, огонь расплавляет металл, вода гасит огонь, земля преграждает путь воде. Или же эти фазы можно расположить в том порядке, в котором они порождают друг друга: дерево производит огонь, огонь становится пеплом, земля содержит металлы, металл плавится в жидкость, вода питает дерево. Независимо от последовательности, в которой они располагаются, пять фаз служат координатами, которые проясняют ход вещей. В дополнение к тому, что во всем сущем чередуются инь и ян, у син предполагает чередование пяти последовательных стадий. Следует подчеркнуть, что я намеренно пишу о «фазах», а не о об «элементах». Когда древние греки говорили об элементах, среди которых перечислялись земля, огонь, вода, воздух и эфир, они представляли себе вещества или кирпичики, из которых все строится. Они задавались вопросом: «Каково то, из чего мы состоим?» Китайская модель у син устроена иначе. Син — это не вещь, а процесс, стадия. Исходной предпосылкой здесь выступает то, что все естественные и культурные явления связаны между собой; соответственно, взаимосвязи между человеческим телом, природой, временем и пространством описываются как прохождение через (производственный или завоевательный) цикл, состоящий из пяти фаз. Уже с III в. до н. э. представления о паре инь — ян и модели у син получили такое распространение, что их можно было встретить во всех областях китайской интеллектуальной жизни — от медицинских изысканий до исторических трудов, от спекулятивных практик предсказания судьбы до конфуцианской политический мысли. И сегодня эти понятия употребляются в китайской медицине, боевых искусствах, фэншуй (китайской геомантии) и даже в китайской кухне.

Но как следовало понимать жизнь, исходя из модели у син? И какими были практические последствия упорядочения мира согласно этой пятичленной схеме? Сегодня нам сложно представить себе, каким образом описанные теории воплощались на практике за пределами символического уровня или за дверями кабинетов ученых и книжников. Космологию не так-то просто связать с каждодневным поведением, не говоря уже о делах, осуществляемых в конкретном месте и в конкретное время. Китайским мыслителям приходилось проявлять немалую изобретательность, чтобы приспособить все сущее к этой модели. Люди, руководствовавшиеся корреляционным мышлением, были одержимы поиском соответствий между миром небесным и миром человеческим. Они пытались разметить все стороны и явления жизни в соответствии с порядком у син, будь то времена года, части света, цвета, вкусы, звуки, климатические явления, числа, жертвоприношения, ритуалы, питание, части тела, животные, сельскохозяйственные культуры, человеческие эмоции или даже правящие династии и сам ход истории (см. таблицу 2.1).

Практический пример космологического мышления, опирающегося на модели инь — ян и у син, можно найти в особом типе календаря, который появился к III в. до н. э. Он содержал четкие указания, когда и чем надлежит заниматься, — отсюда его название — «Ежемесячные предписания» («Юэ лин») — и определял, какая деятельность подобает для каждого времени года. Также он предупреждал, что действия, не подходящие для того или иного сезона, могут привести к катастрофе. «Ежемесячные предписания» делили год на пять времен: пятым оказывалась жаркая середина лета, соответствующая фазе земли. Согласно этим предписаниям, например, нужно было избегать убийства живых существ во время фаз роста (дерево и огонь, весна и лето), а казнить преступников следовало под сенью фазы металла, то есть осенью или в начале зимы — в период, ассоциировавшийся со смертью и инь. Поскольку в прерогативы Сына Неба входило поддержание связи между Небесами (то есть силой, наделившей его властью посредством Небесного мандата) и своими подданными, он был обязан заботиться о вселенском равновесии. Таким образом, календарь предписывает, каким образом правителю следует соотносить свою жизнь с принципами у син. Среди прочего ему нужно было подстраивать под время года режим питания, цвета своей одежды, украшения колесницы, придворную музыку и смену дворцовых покоев. В каждой важной точке календаря владыка был обязан проводить соответствующие ритуалы. Словно дракон-оборотень, описанный выше, правитель подчиняет себе мир, постоянно меняясь. Тем, кому принадлежала власть, нужно было отзываться на ход времени должным образом. Неспособность поддерживать установленный порядок и действия наперекор времени влекли за собой печальные последствия. В трактате «Весны и осени господина Люя» («Люйши чуньцю») об этом говорится так:

Если во вторую луну весны ввести осенние указы — по всей стране разольются реки, со всех сторон налетят холодные ветры, вторгнутся разбойники и воители. Если ввести зимние указы — горячая ци не пересилит холода, пшеница не созреет, люди станут грабить друг друга. Если ввести летние указы — на страну обрушится засуха, жара наступит слишком рано, налетят саранча и прочие вредители («Люйши чуньцю», 1/1.7)[32].

Вышеприведенный пример подразумевает, что по крайней мере одной из причин природных бедствий выступает сам человек. В такой линии рассуждений физические и нравственные категории связаны друг с другом. По мнению некоторых ученых, корреляционное мышление, исходящее из того, что природный мир тесно связан с миром человеческим, мешало китайцам видеть в природе отдельную область познания, что, в свою очередь, затормозило развитие в Китае естественных наук. Мы подробнее рассмотрим этот вопрос в главе 7.

Безусловно, во многих китайских сочинениях модель у син предстает механистической и умозрительной схемой. Но мышление, опирающееся на инь — ян и у син, не призвано ничего доказывать: оно лишь фиксирует взаимосвязи между предметами и событиями. Пока в этой модели находится место для всех явлений, а их взаимоотношения поняты и растолкованы — она полезна. Но вот если с ее помощью пытаться объяснять все подряд, от устройства человеческого тела до работы государственных институтов, то система пяти категорий может оказаться не подспорьем, а препятствием. Иногда для поиска аналогий и метафор, связывающих явления воедино, требуется немалая изобретательность. Например, ассоциация огня с летом, яркостью и красным цветом кажется самоочевидной; в силу этих факторов, генерирующих ян, китайский император всегда восседал на троне, обращенном к югу, спиной к теневому северу. Вместе с тем, для того чтобы связать с этой фазой поведение птиц, нужно более богатое воображение. Кто-то, например, скажет, что птицы, подобно огню, поднимаются вверх или же что они летят к солнцу. Исходя из того, что радость соответствует огню, а печаль — металлу, можно предположить, что преодоление печали посредством радости диктуется естественным ходом вещей: ведь огонь расплавляет металл. Однако избыток огненной радости способен переполнить сердце тяжелыми мыслями, поскольку огонь порождает землю. Если же связывать правящие династии с разными фазами цикла, как это как делал Цзоу Янь, то из логики обретения власти будет вытекать естественная смена политическими