– Вот, значит, как в будущем убийцы искупают свою вину? Просто приносят соболезнования? Даже не извинения!

– Я представляю, какого вам сейчас, но и у нас был непростой день. Такой вопиющий случай произошел впервые. Был суд над нашим товарищем.

– Страшный? – устало поинтересовалась я, наполняя свой бокал, – Хотите выпить? Да садитесь вы уже.

Раджа опустился на стул возле стола сбоку от меня.

– Мы ничего такого никогда не пьем. Что вы спросили?

– Я спросила, страшным ли был суд?

– Не мне судить. Но, полагаю, что вам бы он показался недостаточно строгим. Димитриус помиловал убийцу.

– Кто такой Димитриус?

– Он назначен главнокомандующим.

– Отличился особым милосердием?

– Не сказал бы. Просто на этот раз он согласился, что жертва представляла угрозу.

– Не морочьте мне голову. Ваш «товарищ» ясно дал понять: убитый просто не представлял ценности, поскольку его КПЖ не соответствовал установленной кем-то из вас норме. Он не подходил вам. И не зря сейчас народ так паникует и боится очередного появления армии. Ведь вы поступите так с любым, кто не подходит для слива. Я правильно выразилась?

– Мы не убийцы. Это единственный, вопиющий случай. Мне очень жаль!

– Чушь! Вы пришли с оружием. Вы направили его на беззащитных людей! И кто-то, не колеблясь ни секунды, выстрелил человеку в голову.

Я шумно втянула носом воздух, как будто поверженная собственной последней фразой.

Раджа напрягся, но посмотрел на меня с участием. Мне даже показалось, что он подался немного вперед, в мою сторону. Обнять? Утешить?

– Он не должен был знать ни о чем из того, что рассказал вам Герман Фишер. Никто кроме избранных не должен знать.

Это точно не было утешением. А скорее сокрушительным ударом. В спину.

Я уронила руки на стол и опустила голову.

– Я так и знала, так и знала! Вы отправили меня к Фишеру. И уже даже неважно, что именно он сказал мне. С этого момента любой человек, приблизившийся ко мне, рискует своей жизнью. Вы превратили меня в бомбу замедленного действия! – я всхлипнула.

Раджа тяжело вздохнул и, все-таки придвинувшись ко мне поближе, обнял за трясущиеся плечи.

– Маргарита, все пошло не по плану. Мне очень жаль. Нам нужно поговорить о том, что делать дальше. Выпейте лучше чаю.

И тут все мое спокойствие, так приятно удивившее ночного гостя, куда-то улетучилось. Натянутая струна лопнула.

– Ну вас к черту с вашим чаем и неудавшимся планом, – одним движением я смахнула с себя чужие руки и вскочила со стула. – Почему я должна слушать все это, если цена ошибки для вас – жизнь человека!

– Маргарита! – Раджа тоже вытянулся в полный рост рядом со мной, и заговорил умоляюще и жестко одновременно. – Нет времени на истерики! Нет! Я соблюл необходимые правила приличия в связи с вашей утратой, но больше не могу позволять себе это. Если б не ограничения, я бы полночи каялся за содеянное. Но теперь пора поговорить о будущем!

– Мне очень плохо, Раджа, – призналась я, принимая из его рук кружку с горячим чаем. – И поговорить не с кем. По вашей милости.

– Поговорите со мной.

– Вы начнете вербовать меня, вы ведь за этим пришли?

– Пусть так. Но сначала скажите, что мучает вас?

– В последние два года я была слишком зациклена на том, чего мне не хватало вместо того, чтобы ценить то, что есть. В то время как я считала, что лишена всего, у меня было немало. А сейчас такое чувство, словно меня отключили от последнего источника жизнеобеспечения.

– Если вы говорите про мужчину, то позвольте предположить, что это не незаменимый для вас человек.

– Что?

– Ну, один из грехов вашего общества заключается в том, что, меняя возлюбленных, вы не задумываетесь о том, с кем из них воссоединитесь на том свете. Это очень страшный грех. Но вас он не останавливает.

– Раджа, не пойму, то ли это в вас играет восточная кровь сейчас, то ли вы вспоминаете гениальные установки из будущего. Больше всего на свете я бы хотела прожить долго и счастливо с одним человеком. Но всякое бывает. Например, трое из четырех мужчин, с которыми я была в отношениях за всю свою жизнь – мертвы. И даже если предположить, что мне нет дела до того, с кем из них я окажусь бок о бок на том свете, я все равно не смогу сейчас пойти в магазин и выбрать нового. Так не работает! Вероятно, в будущем нет таких проблем, но в наше время встретить своего человека не так просто.

– В будущем нет очень многих проблем, которые есть у вас.

– Это я уже поняла. Их нет даже у убийц, которые, не задумываясь, вышибают мозги человеку.

– Я уже сказал, что мне очень стыдно за этот один-единственный случай. Но это не значит, что я смогу закрыть глаза на все злодеяния вашего мира.

– Да, мир не идеален. Но я уверена, что хорошего было больше. И вы не имели права все рушить. Лишать нас самого святого – детей.

– Маргарита, на перевалочной базе из нас сделали высокообразованных людей. Мы досконально изучили все аспекты старой истории. Нам важно было понимать, что старый мир понесет заслуженную кару, а не станет жертвой геноцида, как вы выразились.

Вы ставите мне в вину детей, которых потеряли. Но всем ли детям было так тепло и уютно, как вашим. А скольких вообще лишили шанса даже появиться на свет? Вы так яро защищаете ваше драгоценное общество, а тем временем хоть раз задумывались о том, сколько тысяч неначатых жизней обрывается самими матерями. И были ли у них весомые причины так поступать.

Вы испепелили меня за то, что один из наших убил вашего возлюбленного, хотя он руководствовался соображениями безопасности, но вам не кажется, что мать, убивающая собственного ребенка, куда более страшная преступница.

Для вас убивать нерожденных стало нормальной практикой. Но вы не представляете себе, как это пагубно для душевной кармы и вселенского равновесия. Жизнь зародыша или убиенного младенца участвует в формировании КПЖ, но здорово вводит в заблуждение. Бывают такие души, которые попадают в порочный круг, снова и снова вселяясь в тела тех, кому суждено прожить слишком короткую жизнь или вовсе не покинуть утробу. Таким образом, их КПЖ увеличивается, но качественно не улучшается.

И никто ни разу не задумался о том, чтобы наказать женщину, сделавшую аборт. Даже такие как вы, Маргарита, с КПЖ выше среднего смотрите на это совершенно спокойно. Тут виновато, конечно, неверие в Бога и в существование души, необразованность в этом вопросе, отсутствие высшего знания. Но и рожденных детей вы не очень-то берегли. Не конкретно вы. Это в основном прерогатива молочных и кефирных людей.

Я поморщилась.

– Такую классификацию придумали люди будущего, – напомнил Раджа. – Вроде как производное от сливок. Звучит не очень. Но прижилось. Так вот. Дети продолжали гибнуть. Их пачками сжигали, взрывали, гробили в авиакатастрофах. И неважно причиной тому были собственные матери, террор или коррупция. Глобальные бедствия не научили людей ценить жизнь, не заставили задуматься, переосмыслить свое поведение, ценности. Спасение человечества, за которое ваш муж, не раздумывая, отдал свою жизнь, было принято как должное. Люди тут же взялись за старое: пьянство, разврат, богохульство. Вот, посмотрите, – Раджа достал из кармана плоское портативное устройство, напоминающее губную гармошку, которое выплюнуло из себя полупрозрачный экран. – Открываю старую историю, – скомандовал он голосом. – Забиваю следующий год от сегодняшнего дня, чтобы далеко не ходить, – пояснил он для меня. – Сводки новостей.