Я молча наблюдала, как его темный с аккуратно постриженным ногтем палец скользит по лазерной поверхности.

– Вот! В Ульяновской области отец отправил в нокаут годовалого сына за то, что тот расплескал еду во время обеда. Малыш получил травму мозга несовместимую с жизнью и через неделю скончался в реанимации, не приходя в сознание.

И таких заголовков куча. Я уже не говорю о матерях, которые в порывах послеродовых депрессий выбрасывались из окон с собственными детьми или топили их в ванной.

Кого в этом винить? Кто в ответе за то, что примитивные бессердечные люди с опасными наклонностями попадают в этот мир, свободно разгуливают по земле и заводят потомство? Кто в ответе за то, кого они вырастят, если не угробят раньше времени?

Семьи – это закрытые ячейки, раковины, обитатели которых варятся в собственном соку. Очень редко всплывает на поверхность информация о том, что дети подвергаются насилию, издевательствам или элементарно недокормлены или недолюблены. Ведь даже уровень кефирных детей можно повысить вниманием, любовью, развиванием. Но кому это было нужно? Маргарита, кому? Кого трогали чистые доверчивые глаза? Кого беспокоили детские слезы, беспрестанно тянущиеся в сторону родителя маленькие ручонки, желающие обнять и ощутить родное тепло. Недополучая всего этого, а лишь встречая постоянные несправедливые упреки и наказания, они вырастали такими же жесткими и ограниченными. Нелюдями.

Но самый главный вопрос в том, что отвлекало вас, родителей, от воспитания собственных детей, что именно служило причиной раздражительности и нежелания уделить внимание собственному ребенку. Работа и бизнес? Это лишь вершина айсберга, завуалированная под «уважительную причину». Но чаще всего это элементарное желание поваляться на диване перед телевизором, потрещать по телефону, залезть в интернет, выпить бутылку пива. В таком случае ребенок, отлупленный ремнем и поставленный в угол, доставит минимум хлопот. И все это прерогатива кефирных и даже отчасти молочных людей.

Я еще раз поморщилась от дурацких определений, которые придумали люди будущего.

– Какие они, эти кефирные?

– Их большинство. И, само собой, между собой они делятся на множество подгрупп. Но их главные отличительные черты: невыдающийся ум, ограниченность в суждениях, отсутствие высоких стремлений, примитивное мышление. Их плотность особенно высока в странах третьего мира, но и в остальных местах они составляют основную часть населения. Это логично, ведь население земли растет, и появляется все больше молодых душ. Они плохо поддаются обучению и чаще всего работают в сфере обслуживания. Это в лучшем случае, если не спиваются или не становятся преступниками.

Такие как вы, Маргарита, никогда бы не нашли общий язык с кефирными. Вам с ними неинтересно, а они вас не понимают. Некоторых из них можно сравнить с первобытными людьми, которых научили читать и писать. Это естественно для эволюции душ.

– Звучит как-то слишком высокомерно. И все же? Вы хотите сказать, что все беды от них?

– От тех из них, кто случайным образом заполучил власть, поддался искушению или негативному влиянию. И вы – умные, образованные и успешные должны были найти способы предотвращать эти беды.

– Как? У нас же не было волшебных очков.

Раджа посмотрел на меня так устало и разочарованно, что мне показалось, что сейчас он достанет свой чудо-шлем, чтобы проверить, не ошибся ли на мой счет.

Но молодой человек продолжил сдержанным и спокойным тоном.

– Конечно, без специального оборудования сложнее было бы определять уровень душ, но возможно было проводить приблизительный анализ. КПЖ и их качество не вычислить, но доступными методами определения ай-кью, наряду с элементарными наблюдениями, можно было воспользоваться. Дело в другом. Никого это не заботило. Система была слишком равнодушна. Людям, занявшим комфортные места на верхах, было достаточно разделить всех на свободных и заключенных. Украл – в тюрьму. Убил – в тюрьму. Ни одного действенного инструмента предотвратить то или иное бедствие, обрубить злое намерение на корню – не существовало.

– Разве правоохранительная система была создана не для этого? Пусть не совершенная, но ни у кого не было права на законное убийство.

– Конечно, все должно было развиваться постепенно. Любая скачкообразная попытка сделать мир лучше, начиная с проекта Владислава Жданова, а точнее его отца, всегда приводила к противоположному результату.

– Метод проб и ошибок, – я встала на защиту своего якобы покойного мужа.

– Смотрите. Вот она – цена ошибок, – Раджа снова несколько раз ткнул в полупрозрачный экран. – Еще через пару лет – самая страшная расправа над большой группой детей со времен теракта в Грозном. Узнаёте место?

Я не успела ответить.

– Не узнаёте. Вы еще не в курсе, что один из филиалов вашего благотворительного центра будет расположен в Анапе и именно там террористы нанесут сокрушительный удар. Двести детских жизней. Добавим сюда еще американских школьников и учителей, которые и вовсе как с цепи сорвались и превратили пальбу средь бела дня в обыденность.

– К чему вы ведете, Раджа? – я поставила пустую кружку на стол и посмотрела в черные глаза вторженца, безуспешно пытаясь в полутьме кухни найти границу между его зрачком и радужкой.

– С этим миром покончено. У него осталось двадцать восемь лет, чтобы сожрать себя окончательно. Но мы еще можем спасти кого-то из достойных. И предлагаем вам билет в будущее.

Раджа посмотрел на часы, поднялся со стула, и, не дождавшись моего ответа, направился к двери.

– Вы так и не ответили по поводу моего мужа, – кинула я ему вслед.

– О ком именно вы говорите, – спросил он не оборачиваясь.

Я уловила нотки сарказма.

– Об отце моих детей. Владиславе Жданове. Из учебника истории.

Послышался невеселый смешок.

– Он находится там, где должен. С учетом его КПЖ.

– Он в будущем?

– Завтра я приду за вашим ответом. А вы получите свои.

Я немного поспала, а с самого утра взяла себя в руки и занялась делами.

Так вышло, что черное платье на тонких бретельках оказалось первым, что попало мне под руку, когда я открыла шкаф.

Снова вдова, подумала я, когда надела его и посмотрела на себя в зеркало. Длинные прямые волосы прикрывали голые плечи, но все равно было решено дополнить образ приталенным пиджаком с коротким рукавом.

Первым делом я навестила мать Алекса, предварительно отругав себя, что не сделала этого раньше. Казалось, пожилая женщина после утраты единственного сына держится лучше, чем я. Она была такая маленькая, хрупкая и светлая. Очевидно, Алекс пошел в отца, которого никогда не видел. Именно глядя в ее серые безмятежные глаза и питаясь ее внутренней силой, я начала мысленно приходить к решению, которого утром еще даже не было и в зародыше.