Варвара голышом по чердаку пока не дефилировала. Ворчала под нос, что взяла очень мало вещей, ей не в чем ходить, и все помещается на одной полке! Моим пожеланием насчет «чем хуже, тем лучше» она руководствоваться, похоже, не собиралась – просто приняла к сведению.

Чердак оказался просторным, в нем было три окна. Одно – большое – выходило на дорогу. С обратной стороны – поменьше, смотрело в сад. Третье – классическое слуховое, пристроенное к скату крыши – располагалось у восточной стены, и чтобы заглянуть в него, нужно было подняться на пару ступеней, протиснуться в узкое пространство и привстать на цыпочки.

Пока Варвара занималась собой, ворча, что дезинфицирующие салфетки, изготовленные по заказу новосибирского Похоронного дома, уже не спасают; вечером нужно обязательно сходить в баню, я исследовал все оконные проемы.

Вид на огород интересовал меня в меньшей степени, но к наружной стене в этом месте была приколочена деревянная лестница (что-то вроде пожарного выхода), это я взял на заметку. Огород у бабы Насти был сравнительно ухоженный, она выращивала огурцы, кабачки, помидоры. На задворках участка теснились хозяйственные постройки.

За плетнем на юге местность понижалась. Виднелась речка за ивняком. На дальнем берегу ландшафт устремлялся вверх, за кустами и перелесками пряталось кладбище.

Я перебрался к окну, выходящему на дорогу. Улица была пустынна. Участок напротив тоже был заброшен. Бурьян поднялся выше ограды. Дом почти не просматривался – только часть крыльца. Ступени провалились, сквозь доски прорастал репейник. Я встал на цыпочки, сплющил нос о стекло. Палисадник бабы Насти открывался лишь частично. «Террано» пришлось оставить на улице у дикой акации – въезд автотранспорта на территорию был технически невозможен ввиду отсутствия ворот.

Прихватив колченогую лавочку, приставленную к стене, я направился к третьему окну, вскарабкался на нее, рискуя упасть и сломать шею. Почему я оттягивал этот момент? В горле стало сухо, как в пересохшем арыке. Весь участок Василия Злобина предстал перед глазами. Море травы, отдельные голые участки – Василий как-то избирательно прореживал свои дебри. На участке росли две сосны, рябина с калиной, имелась старенькая теплица, собранная из обветшалых оконных переплетов. Крыльцо располагалось с западной стороны. За крыльцом – застекленная веранда. Входная дверь, похоже, не была закрыта, выступала из проема. На перилах валялась скомканная штормовка. Сохли тельняшка с рыболовным садком – вернее, уже не сохли, а просто висели, давно высохшие. Никаких признаков жизни.

Я сканировал глазами придомовую территорию, пытался выявить что-нибудь характерное. Что я хотел обнаружить? Следы потасовки с участием вооруженных сотрудников «Сибирского Бастиона»?

– Эй, ты что-то видишь? – донесся голос. – Все в порядке?

– Не знаю. – Я спрыгнул на пол. – Во всяком случае, трупов не видно.

– Послушай, ты можешь обратить на меня внимание? – рассердилась Варвара, – меня не так уж много в этом мире. Я могу в таком виде выйти в го… тьфу, в деревню?

– В деревню ты можешь выйти в любом виде, – буркнул я и озадаченно замолчал. Варвара прихорошилась. В мягких мешковатых штанах песочного цвета, в облегающей камуфлированной тенниске и бейсболке задом наперед Варвара смотрелась очень вызывающе и неприлично. Она забеспокоилась, обнаружив что-то опасное в моих глазах.

– Все нормально? – Она заморгала и зачем-то добавила: – Это унисекс.

– Да, конечно, – кивнул я. – Это такой унисекс, что хочется бросить тебя на кровать и что-нибудь с тобой сделать. Как ты на это смотришь?

– Может, вечером? – Она задумалась, в глазах заблестело что-то лукавое (да и вся она была от лукавого!). – Мы немытые, вот сходим в баню…

– Хорошо, давай вечером, – согласился я, стараясь не думать, куда нас вечером забросит судьба. – Пойдем на прогулку. Только накинь сверху что-нибудь убогое, а то смотреть невозможно…

Разговорить хозяйку практически не удалось. Она возилась на кухне, мыла шкафы, косилась на нас без всякого почтения. Способности Варвары «временно отключились», я видел, как она напрягается, капельки пота блестят на лбу.

– А вы точно в отпуск приехали? – Она пытливо всматривалась в наши лица, и голос скрипел как вилка по тарелке.

– Точно, тетя Настя, – уверил я, – точнее некуда. Но мы работаем в одной исследовательской организации и слышали, что с вашей деревней связано много интересных поверий. Мы готовим материал, и было бы крайне любопытно узнать мнение живущих здесь людей.

– А про позавчера зачем спрашиваете? Это такие у вас исследования?

– Да, мы совмещаем в своих исследованиях современность и давнюю старину. Не замечали позавчера ничего необычного? Например, у вашего соседа?

– У Васьки, что ли, Злобина? – Хозяйка поморщилась. – Да он тут, считай, новенький, внук Федора Тимофеевича, из города недавно приехал, дед ему дом по завещанию оставил… Парень как парень, – она пожала плечами, – вроде и улыбается, а нелюдимый какой-то. В город уехал несколько дней назад. Так и крикнул мне через забор: дескать, в город еду на пару дней, баба Настя. А в какой город, зачем едет – не докладывал. С тех пор не видела его… Рано спать ложусь, откуда мне знать? Хотя не… – женщина задумалась, – позавчера, кажется… Уже спала, машина по дороге проехала. А куда проехала, где встала, не знаю. Может, и у Васьки, бог его ведает. Проснулась и сразу уснула. У нас тут не часто машины ездят – за развилкой податься некуда, а у народа в первых домах нет никакого транспорта…

– Воздух у вас необычный, не замечали?

– Да всякое говорят, особенно приезжие, – отмахнулась хозяйка. – Мы другого и не знаем, сколько лет тут живем. Сынок, когда уехал в город, звонил и писал – мол, в городе легче дышится, чем у нас в Ржавниках. Вроде наоборот должно, в городе машины всякие, заводы, совсем экологию испортили… А ему вон как – легче, видите ли, в городе дышится… Я не знаю, – хозяйка пожала плечами, – может, и так.

– Вы крепко спите? – спросил я.

– Да не жалуюсь…

Язык чесался спросить, что она помнит о событиях 60-х годов, но я удержался. Что она помнит? Девчонкой была. Что все помнят, то и она! Только лишние подозрения вызывать. Прав Сергей Борисович – забыть про те события, пропавших людей надо вытаскивать…

И тем не менее спустя энное время мы обнаружили себя на тропе, ведущей к заброшенным раскопкам. Дорога через кустарники змеилась к скалам. Проезд когда-то был – не мог всесильный КГБ оставить без дорог места «археологических изысканий». Но за десятилетия дорога ушла под землю, на ее месте выросла не только трава – ершились кустарники, вонзались корнями в грунт молодые деревца.

Я обернулся. За нами опять тащился чумазый растрепанный малолетка! Рваные штаны сменили залатанные шорты, на ногах – мужские устрашающие ботинки. К подобной обуви еще в седую старину прилип народный ярлычок «Прощай, молодость». Он моргнул, ахнул, встретившись со мной глазами. Я свистнул, сунув два пальца в рот. Пацан сорвался с тропы, покатился в кустарник – реакция отменная.