Да потому что никогда не была на подобных встречах!

У Тины не было сватовства, её не выставляли на обозрение, как музейный экспонат.

После скоропостижной кончины дедушки выяснилось, что финансовые дела семьи хуже некуда. Для родителей это был шок. И они решили пойти самым лёгким путём – отдать дочь замуж за пожилого богатого бизнесмена, пусть и без титула. С его помощью наша семья может продолжать упиваться своим превосходством, но его они никогда не примут как равного. И мой зять, наконец, это понял.

– Они сошли с ума, если думают, что я на это соглашусь! – прорычала я себе под нос. Илья широко улыбается:

– Скандалу быть?

Прищуриваюсь.

Теперь понятно, почему он решил открыть мне глаза, когда все вокруг отмалчиваются. Честность тут вовсе не при чём.

Мужчина надеялся, что я вновь устрою сцену, на этот раз по поводу своей помолвки, опозорившись и выставив на посмешище семью – своеобразная месть моей привилегированной матери за наглядную демонстрацию его статуса денежного мешка в семье.

И что греха таить, я на грани. Мать не просто решила мою судьбу, она даже не поставили меня в известность, словно я этого не заслуживаю. Неужели я так сильно провинилась, желая двигаться своим путём?

Ловлю встревоженный взгляд Тины, быстро метающийся между мной и своим муженьком. Она едва заметно касается руки нашей матери. Мама оборачивается к ней, затем её голова метнулась ко мне. Они поняли, что я всё узнала.

Вижу опаску в её глазах, но никакого раскаяния. Сжимаю бокал в надежде, что он взорвётся в моих руках. Но силы моего гнева оказывается недостаточно. Залпом заглатываю сладкую алкогольную водичку, содрогаясь от гнева, видя облизывающегося и предвкушающего развлечения зятя.

Чёрта с два! Шоу не будет.

Я просто уйду, оставив их разбираться с той околесицей, которую они сами организовали.

– Немедленно остановись! – Уже в холле меня останавливает визг матери, больно уж напоминающий поросячий. Леди не издают подобных звуков.

Послушно исполняю, вижу мать с покрасневшими щеками – следами негодования.

– Куда это ты собралась?

– Я в этом не участвую.

– Ещё как участвуешь! – Краем глаза замечаю дворецкого, прикрывшего тяжёлую дверь в музыкальную гостиную, из которой я только выбралась. Гости не должны заподозрить неладное. – Я не позволю тебе поднять нас на смех! Ты сейчас же вернёшься и будешь вести себя как хорошо воспитанная девушка, которая подойдёт им в качестве невесты. И я не должна из-за тебя краснеть, поняла меня?

Мне вдруг становится смешно, хотя ситуация далека от забавной.

– Если бы ты поставила меня в известность, то не пришлось бы краснеть. – Когда меня загоняют в угол, я показываю зубы. – Я бы сразу сказала, что не собираюсь ни за кого выходить замуж.

– Хватит! – гремит мама. – Я уже достаточно натерпелась из-за твоих выходок! Ты уволишься, вернёшься домой, чтобы исполнить свой долг!

Горло щекочет нервный смех. Она правда думает, что может мне указывать?

– Какой ещё долг? – выдавливаю сквозь стиснутые зубы. – Я ничего не должна! Ты не сможешь заставить меня!

– Не тягайся со мной! – В ход идут угрозы, но мне не страшно. – Твоих сил не хватит!

– Будь жив дедушка, он бы не позволил вам продать нас!

– Ты глупая девчонка! – Казалось, ещё секунда, и мама лопнет. – Хвалёный дедушка заставил твоего отца жениться на мне! И Вадима тоже не пожалел! – Жмурюсь, услышав имя, которое в нашей семье не произносится в повседневной речи. Инициатором стал дедушка. Для него это была боль, которую он так и не смог заглушить. – Думаешь, он сжалился бы над тобой, если поступил так со своими детьми?

Мама не имеет никакого права говорить о дедушке в таком тоне. Он любил нас с Тиной и заботился гораздо больше, чем это делала она.

– Он пожалел о том, что сделал! – Слёзы выступают на глазах. Печальная история должна была пощёчиной отрезвить мою семью. Но очнулся только дедушка. Но и он сделал это слишком поздно: его старший сын – гордость и надежна – покончил жизнь самоубийством, не преодолев свою любовь к простой девушке, которую, естественно, не приняла моя родовитая семейка. – И пообещал, что мы с Тиной не пройдём через это! Он хотел, чтобы мы вышли замуж по любви.

– Тогда ему стоило лучше заботиться о семейном бюджете и наследниках!

Прищуриваюсь. Шестерёнки в голове вновь закрутились. Не просто замужество…

– Что тебе нужно от Морозовых? – резко спрашиваю, получая в ответ поспешный вдох матери. – Что есть у них, чего нет у нас? – Делаю шаг вперед, напирая. – Что это? Бизнес? Имущество? Связи? – Закусываю губу. Это всё слишком просто. У нас всего этого в излишестве. Смотрю на дверь, дёрнувшуюся за спиной дворецкого. Отгадка оказывается простой, а цель мамы кристально прозрачной. – Титул, хах, – произношу с ехидной улыбкой, приподнимая уголок верхней губы, оголяя клык. – Вам нужен наследник, но Тина не сможет обеспечить чистокровного наследника. – Хоть он и унаследует титул от матери, от отца ему достанется обычная человеческая кровь – красная, а не серебряная, как фамильные столовые приборы. Выдерживаю паузу, почти наслаждаясь немой яростью матери, выражающуюся только в беззвучном шарканье зубов: – Остаюсь только я.

Хоть и разочаровавшая, но с титулом. Запрокидываю голову, освобождая хриплый смех ужаса. Какая жалость, что продолжение рода зависит от меня.

Думаю, это страшный сон родителей. Смех обрывается, серьезно качаю головой:

– Этого не будет. Я не выйду замуж за этого недоумка, будь он хоть королём. Вам придётся довольствоваться отпрыском богатой черни, которому вы продали свою дочь.

– Я знала, что тебе нельзя довериться! – Мама высокомерно выпрямилась. – Для тебя наши ценности – пустой звук!

Поворачиваюсь к ней спиной: я все сказала. Делаю шаг, но замираю, как вкопанная, когда мама не унимается, решил напоследок сделать мне как можно больнее:

– Тина оправдала своё рождение в отличие от тебя! Я стремилась родить мальчиков – наследников. А родились вы! Если бы я знала, что ты тоже девочка, я бы не стала рожать тебя!

Не скажу, что для меня это новость. Я знала, что родители не хотели нас с Тиной, но в те времена не было таких точных технологий, как сейчас. И всё равно сердце пронзает тонкая игла, а лёгкие сжимаются в спазме. Я проглатываю боль, стискивая зубами задрожавшую губу. Ненавижу их всех.

Я рванула к выходу, сдерживая прорывающееся рыдание, не обращая внимания на окрик женщины, которая только что сказала, что убила бы меня ещё в утробе, будь у неё точные знания относительно моего пола.

Прыгаю в машину, припаркованную на подъездной дорожке. Паша тут же оказался за рулём. Он молча завёл машину, глядя в зеркало, как по моим щекам потекли слёзы размером с грецкий орех.