– Мария, что ты делаешь со мной… я изнемогаю от любви! Впусти меня!

– Нет, Иуда. Я сказала тебе – с прежним покончено.

– Мария, сжалься надо мной!

– Мне жаль тебя, Иуда, но я не могу сделать то, чего ты хочешь. Я стала другой.

– Мария… должно быть, ты завела нового любовника?

– Я встретила нового человека, особенного человека – не такого, как ты и я. Он научил меня тому, что такое любовь. Приходи завтра после полудня к смоковнице, что растет возле Совиного брода, Он будет там. Ты сможешь послушать его и, может быть, тоже поймешь, что такое любовь.

С этими словами Мария захлопнула створки.

Иуда скрипнул зубами, поднял с земли комок глины и бросил его в окно. Глина рассыпалась от удара о раму.

– Я приду! – прошептал Иуда пересохшим от страсти и ненависти языком. – Я приду и посмотрю на этого человека…

На следующий день, когда солнце было в зените, Иуда пришел к Совиному броду.

Там, в тени огромной старой смоковницы, собралось полтора десятка людей – рыбаки с Генисаретского озера и крестьяне из бедных галилейских деревень, ремесленники и разносчики из ближнего городка и бездомные бродяги, выдубленные солнцем пустыни. Женщин среди них оказалось мало, но Мария из Магдалы была тут как тут.

Посредине этой группы сидел на земле, скрестив ноги, человек лет тридцати со светлой бородкой и проницательными голубыми глазами. Он говорил, обращаясь к своим слушателям:

– Я пришел сюда для того, чтобы пробудить ваши души. Ибо они спят и видят сны – то прекрасные, то страшные.

– Для чего ты хочешь их пробудить? – спросил сорокалетний мужчина с лицом, обезображенным шрамом.

– Я хочу пробудить их для любви, ибо лишь любовью достигается спасение, лишь любовью достигается жизнь вечная. Вы знаете, что в начале было Слово. Но еще в начале был свет, без которого не было бы ничего. Свет истинный, который просвещает всякого человека, приходящего в мир. И этот свет – любовь. Вся наша жизнь держится на любви! Благодаря этому свету любви первоначальное Слово стало плотью…

Иуда слушал эти слова – но не слышал их. Он смотрел на Марию и видел, как она смотрит на голубоглазого незнакомца.

На него, Иуду, она никогда так не смотрела!

Незнакомец замолк.

Мария подошла к Иуде и сказала:

– Ты пришел. Я очень рада. Я видела, как ты смотрел на него. Твои глаза горели. Значит, ты услышал его слова не только слухом, но и самим своим сердцем. Ты понял, что он принес в наш мир. Он принес нам слова любви…

– Я понял, – глухо проговорил Иуда.

– Завтра он со своими учениками пойдет в Ершалаим. Я тоже пойду с ним. Если хочешь, можешь присоединиться к нам.

– Да, я хочу…

– Хочешь, я познакомлю тебя с ним?

– Да, хочу.

Он и правда хотел познакомиться с этим человеком, чтобы понять, чем тот сумел пленить Марию.

– Как его зовут?

– Его зовут Иисус. Иисус из Назарета.

– Ну что? – Было такое чувство, что Мария едва дождалась звонка Надежды. – Выяснила что-нибудь путное?

Снова она взяла не тот тон, подумала Надежда и поморщилась. Мария, однако, уловила заминку в ее ответе и начала оправдываться:

– Извини, Надя, я вся на нервах. Глеб звонил уже два раза, та выставка закончилась, так он меня в театр зовет.

– Ну так иди, что он тебе в театре-то сделает! – рассердилась Надежда Николаевна. – Что ты, ей-богу, как девочка-незабудка, тебе лет-то сколько?

– Подрастеряла уже умение-то… – вздохнула Мария. – Давно одна живу.

– Ничего, привыкнешь!

Далее Надежда пересказала свой разговор с Игорем.

– Была монета, и правда ценная, а раз художник возле коллекционера ошивался, то и другие могли про монету знать. Дядя Гриша этот был выпивоха еще тот, и толклись возле него разные подозрительные личности.

Подруги договорились, что нужно проверить всех, кто сидел за одним столом в круизе. Двое мертвы, Марию можно не считать, оставались супруги Соловьевы, роковой мужчина Глеб, профессор Иннокентий Павлович и блогерша Алена.

Надежда Николаевна поручила Марии Глеба, а сама решила заняться Соловьевыми. Их все-таки двое.

Снова воспользовавшись своей замечательной базой данных, Надежда Николаевна быстро узнала адрес супругов Соловьевых, а также место их работы. Как оказалось, Ольга и Игорь работали вместе – в химчистке с забавным названием «Енот-полоскун», расположенном неподалеку от метро «Черная Речка». Игорь занимал должность администратора, Ольга была приемщицей.

Также Надежда выяснила еще одну интересную подробность жизни Соловьевых. Точнее, не одну, а добрый десяток. А если быть уж совсем точным – добрую дюжину. Именно столько раз за последние три года супруги Соловьевы выезжали в заграничные путешествия: четыре морских круиза, две поездки на Мальдивы, три тура по городам Северной Европы, два – в Италию и еще один – в Тунис.

– Хорошо же живут работники этой химчистки! – проговорила Надежда Николаевна.

Разговаривать вслух при отсутствии собеседников она привыкла благодаря коту Бейсику, который всегда внимательно ее слушал и иногда очень выразительно мурлыкал в ответ. Сейчас Бейсика дома не было – как обычно, летом он жил на даче у Надеждиной матери. Но привычка произносить мысли вслух никуда не делась. От привычек вообще трудно избавиться.

– Хорошо же они живут! – повторила она. – Вот, скажем, мой муж – заместитель директора небольшой, но процветающей компьютерной фирмы, а самое большее, что мы можем себе позволить, один раз в год съездить в отпуск, причем не в морской круиз и не на Мальдивы, а в какое-нибудь место поскромнее. А тут по четыре поездки каждый год, да все такие дорогие… Нет, определенно нужно взглянуть на эту удивительную химчистку!

Сказано – сделано.

Надежда перебрала свою и мужнину одежду, отобрала пару свитеров, клетчатый пиджак, две юбки и брюки, которые давно пора было почистить, и уже через час с объемистым пакетом в руках подходила к зданию, в котором размещалась химчистка «Енот-полоскун».

Перед входом она заметила возмущенную женщину средних лет, которая с ненавистью разглядывала прикрепленную к двери записку:

Буду через двадцать минут.

– Безобразие! – воскликнула женщина, увидев Надежду. – Не ходите сюда!

– А в чем дело?

– Они вообще непонятно когда работают! Я неделю назад сдала им дочкино платье, обещали почистить за три дня, и вот уже несколько дней не могу получить. Позавчера зашла – закрыто на переучет, вчера – санитарный день, сегодня – вот эта записка… Вы им что-то сдать хотели? Так не советую, намучаетесь!

– Ну вроде же написано, что через двадцать минут откроют, – примирительно проговорила Надежда.

– Ага, через двадцать! Я уже