— Ну, заходи, что ли. — Я кивнула высокому хлыщу в зеленом.

— Здрава будь, хозяйка, — поклонился тот, проходя во двор.

— И тебе не кашлять.

Этот Муромец долго мяться не стал. Мы еще до облюбованного мной стола не дошли, как наезды посыпались со скоростью пулеметных очередей.

— Прослышал я, что скрываешь ты Василису, мою нареченную и дочь Марьи Моревны единственную, — с пафосом заявил он. — Отдавай ее подобру-поздорову, а то…

— Твой меч — моя голова с плеч? — обозлилась я, даже не сообразив, что мне уже и матушку приписали. — Это мы уже слышали.

К таким наглым наскокам у меня за годы замужества выработался стойкий иммунитет. А к нему в придачу еще и рефлекс: бить первой. Муж-алкоголик, имеющий постоянный доступ к огнестрельному оружию, очень быстро отучил меня бояться подобных вещей. До сих пор помню обиженное выражение на его пьяной роже, когда в ответ на очередные обвинения в супружеской неверности и потрясание табельным пистолетиком я достала АК, специально выпрошенный для этого у жены нашего ротного, и щелкнула сектором переводчика.

— Эй, изба! — крикнула я. — Не хочешь на косточках поваляться-покататься?

Избушка, с которой у меня теперь было полное взаимопонимание, заскрипела и шагнула в нашу сторону.

— Бабуля! — попятился наглец. — Я же со всем почтением! Какой меч? Какая голова? У меня и меча-то нет, только шпага.

— Тогда тон сбавь, — приказала я, усилием воли заставляя себя успокоиться. — Избушка, на место!

Зеленый Илья перевел дух и уже куда скромнее продолжил:

— Не серчай, коли обидел. Слухом земля полнится. Вот и до меня дошло, что сумела ты, бабушка, нареченную мою похищенную найти. Вот и не сдержался, сразу сюда поскакал.

«Интересно, на ком поскакал, — подумала я, кивком показывая, что слушаю. — На мелком Илье? У него вроде тоже копытного средства передвижения не наблюдается. Коняга-то только у моего утопленника имеется».

— И матушка ее безутешна, — повысил голос зеленый. — Все глаза выплакала, родную кровиночку дожидаясь.

— А я при чем? — буркнула я. — Нет тут вашей блудной дочери. Сам видишь.

— Меня сюда сердце привело! — еще громче воскликнул он. — Значит, была здесь моя голуба, даже если сейчас нету.

«Да что ж ты так орешь?!» — недовольно подумала я, подавив желание поковырять в оглушенном воплями ухе.

Крикливый гость уже вещал какие-то сказочные банальности, глядя куда-то поверх моего плеча. Я скосила глаза, пытаясь понять, куда он смотрит, но увидела только край бревенчатой стены. «Вот оно что… Придурок вообразил, что Василиса, то есть я, сидит в избушке. На нее работает, актер недоделанный! И мелкий такой же. Только вот роль они оба одну разучили, и ту плохо. Матушку мне приписали. К князю то в дочки, то в племянницы записывают. Чушь какая-то получается. Чертова Яга! Умотала на свои курорты и не рассказала ни фига. Иванушки-Аленушки… А Илюшек не хотите? По три штуки за раз. Интересно, где настоящая Василиса, которую они все так жаждут найти?»

— Ори не ори, а нет тут твоей нареченной, — вполне искренне прошамкала я.

— Так подскажи, бабушка, где искать ее, — залебезил хитрец.

— Это подумать надо, погадать, звезды посчитать, — состроила серьезную мину я. — Иди пока Илюшке мелкому помоги. А утром поговорим. Утро вечера мудренее, касатик.

Когда заносчивый болтун рассмотрел, чем там занимается парень, его буквально перекосило от отвращения.

— Работы много, ой, много — покачала головой я, кое-как подавив злорадную улыбку. — А не успеете… Ну, на нет и суда нет. Придется мне доделывать, а не звезды считать.

— Помогу, бабушка, — тут же поднялся он, слащаво улыбаясь.

От этой тошнотворно фальшивой улыбочки мне стало настолько противно, что я не поленилась вернуться в избушку и, избавившись от воды, в которой купалась говорливая щука, отправила помощникам еще одно ведро картошки вдогонку. Мелкая пакость? И вовсе не мелкая. Литров сорок точно будет. А что? У меня тридцать три едока!

— Ну, заходи, что ли, — буркнула я, мысленно прокручивая в голове странные оговорки своих незваных гостей. Что-то вокруг меня затевалось, и мне это что-то уже не нравилось. Кажется, этого Илюшку я отправлю не картошку сажать. Есть у меня для него дело поинтереснее.

— Здрава будь, хозяйка, — в пояс поклонился усатый.

— И ты не кашляй, — кивнула я.

— Дозволишь коня напоить? — спросил он, кивнув на длинную колоду у частокола, куда я только недавно опорожнила щукино ведро.

Получив разрешающий кивок, он тут же занялся конягой. Пока я хлопала глазами, пытаясь сообразить, это демонстрация крайней степени хамства или так и надо, усатый быстро избавил коня от сбруи, дал немного попить и начал чистить скрученным пучком травы.

— Как закончишь, подойдешь, — буркнула я и ушла под яблоню.

Два обалдуя сажали картошку и невнятно переругивались. Почему-то именно это зрелище примирило меня с действительностью. Я даже заулыбалась, наблюдая, как тощий норовит якобы случайно заехать мелкому черенком лопаты в лоб, а тот в отместку обсыпает влажной землей щеголеватые сапоги франта.

— Да здесь она! — повысил голос юнец. — Я одежки видел!

Я насторожилась, прислушиваясь.

— Такие Яга точно не носит! — огрызнулся он на какое-то замечание зеленого, и я чуть не выругалась вслух: «Мои джинсы! Я же их на кустах развесила!»

— Благодарствую, хозяйка, — пробасил рядом лесной Илюшка, сбив меня с мысли.

— Не за что, — сварливо отозвалась я, все еще ругая собственную забывчивость. — С чем явился?

— Шел я к тебе с одной надобностью, а пришел с двумя. — Илья ничуть не обиделся на мою неприветливость.

— А что ж не с тремя? — буркнула я. — Чего мелочиться-то?

— Вторую надобность я по дороге нашел, — чуть улыбнулся он. — Задолжал я нечисти вашей лесной, а долг платежом красен. Подсоби, бабушка.

— Нечисть лесная, — кое-как справилась с удивлением я, посмотрев на гостя совсем другими глазами. — Что ж ты ее у меня ищешь?

— Ты хозяйка на Буяне, — склонил голову он. — Коли ты не захочешь, я ее ввек не сыщу.

— Это верно, — задумчиво кивнула я, подумав, что мужик даже не представляет, насколько попал в точку. А вот хочу ли я, это вопрос.

Но задаться всякими отвлеченными вопросами мне не удалось.

— Хозяйка! — Над частоколом появилась русоволосая голова одного из чешуйных богатырей. — Поесть бы!

— Заходите. И в очередь, — махнула рукой я и снова перевела взгляд на лесного Илью. — Иди помоги своим тезкам. Ночевать в баньке можете. Утром поговорим. Утро вечера мудренее.