– Значит, вы его держите впроголодь? – вздохнула Варя.

– Вовсе нет! – воскликнул профессор. – Ему вполне достаточно небольшого количества пищи. Но он может съесть и тонну. И тогда… Тогда превратится в слона.

Это сравнение впечатлило Варю.

– Нет, слон нам не нужен, – сказала она и кивнула на сумку. – Жалко. Здесь столько вкуснятины!

Веня осторожно, чтобы не видел Пятачок, которого оттеснил Одуванчик, расстегнул сумку. Ну и вкус же у Вари! Неужели она любит сырые овощи? Морковку, капусту, свёклу? Даже картофелина попалась Вене на глаза. Интересно, кто подсказал Варе упаковать такую «вкуснятину» в сумку? Дальше следовал более-менее человеческий набор: хлеб, сушки, сыр, колбаса и всякая другая гастрономическая всячина.

– Чипсы где? – спросил Веня. – И кола!

– На дне, – ответила Варя. – Я с них сумку укладывать начала. Вот они на дне и оказались.

– Оказались! – недовольно проворчал Веня. – А мне теперь доставать.

Он нащупал пакетики с чипсами и орешками, знакомые очертания маленьких бутылочек колы.

– Иван Иванович, – пригласил он Одуванчика к осмотру сумки, – выбирайте, что вам нравится. А остальное она пусть домой обратно отнесёт. Мы же не караван верблюдов, такую тяжесть тащить.

Вежливый Одуванчик ограничился шоколадкой. Такую же взяла себе и сама Варя.

– А Пятачку, – сказал профессор, – уж точно будет достаточно того, что он найдёт себе под деревьями в парке. И поверьте, для него это вкуснее всяких деликатесов.

Наконец-то компания двинулась в путь. Сравнить её с караваном верблюдов сейчас ни у кого не повернулся бы язык. Ребята и профессор шли, как на прогулке. И легко, свободно вышагивал рядом с ними Пятачок, словно главной его ношей было чувство собственного достоинства.

После пережитых волнений все они ощущали наконец-то спокойствие, о котором мечтали. Но не только спокойствие угадывалось на их лицах и на мордочке Пятачка. И хоть вся компания шла прямо по направлению к вокзалу, Вене казалось, что идут они внутри какого-то огромного лабиринта, хранящего в себе тайну.

– Вперёд, за разгадкой! – шепнул он Пятачку.

И Пятачок понял. Он поспешил. Как спираль лабиринта, закруглился его хвостик. И задрожал от нетерпения.

Ведь всякую тайну хочется разгадать как можно быстрее!

Смотрительница музея превратилась в скульптуру.

Она стояла на парадном крыльце и не двигалась, уставившись на Пятачка. Правда, иногда она моргала. Глаза её раскрывались всё шире и шире, поэтому моргать ей было всё труднее. Так прошло, наверное, несколько минут.

Иван Иванович, Веня, Варя и Пятачок тоже замерли. Да и кто бы не замер от такого зрелища?

Так они и стояли, и неизвестно, сколько бы продлилась эта немая сцена, если бы не Пятачок. Он быстро протопал по ступенькам, покружился по крыльцу – при этом шея смотрительницы едва не закрутилась вокруг своей оси два раза – и уселся на квадратном камне, который в виде площадки выступал над всеми остальными. При этом глаза смотрительницы совсем полезли на лоб.

Пятачок посидел-посидел, потом обнюхал камень, спрыгнул с него, ещё внимательнее обнюхал и уселся уже с таким видом, будто показывал: никакой ошибки нет, здесь он и собирался устроиться.

Смотрительница всплеснула руками:

– Да что же это такое? Это же чудо!

Варя засмеялась:

– Это просто Пятачок. Поросёнок Пятачок. Но правильнее не поросёнок, а минипиг.

– Минипиг… – пробормотала тётенька. – Но почему он уселся именно здесь? Это же настоящее чудо!

– Что вы называете чудом? – не выдержал Веня. – То, что Пятачок уселся? Знаете, это самое простое, что он умеет делать. А ещё он умеет… – Веня призадумался. – Всё умеет! Только не разговаривает.

– Чудо, чудо, – не слушая Веню, повторяла смотрительница. – Он сидит точно на том месте…

– На каком месте? – спросил профессор.

Наконец-то и к нему вернулась способность разговаривать.

– Иван Иванович! – Смотрительница сложила руки ладонями внутрь, обращаясь к профессору. – Объясните нам этот феномен! Вы же у нас большой учёный! Светило науки.

– Ну… не надо так торжественно… – засмущался Одуванчик. – И с чего вы это взяли, Ольга Сергеевна, что я светило?

– Как только вы вчера ушли, я посмотрела о вас всю информацию, – гордо сказала тётенька. – Вы такой умница!

Пятачок, услышав слово «умница», сразу же принял его на свой счёт и завертел хвостиком с такой энергией, будто собирался с его помощью взлететь. И все щетинки у него на спине засверкали.

Заметив это, Одуванчик погладил Пятачка и сказал:

– Конечно-конечно, ты у нас умница. Но ни ты, ни я не понимаем, о чём нас спрашивают. Что мы должны объяснить?

– Как? – изумилась Ольга Сергеевна. – Вы ничего не замечаете? Это же феноменально!

Она побежала внутрь музея и сразу же выскочила обратно.

– Вот! Сняла, пока у нас ещё не работает сигнализация.

Ольга Сергеевна поставила рядом с Пятачком ту самую фотографию графа Златоструйского, которая висела в музее. Раздался общий возглас удивления. Пятачок сидел точно на том же камне, что и прапрапрапоросёнок!

– Ну? – сияла Ольга Сергеевна. – Как вы это объясните?

– Совпадением, – пожал плечами Одуванчик. – Или тем, что есть в характере карликовых свинок нечто такое, что заставляет их садиться именно на это место.

– А откуда он вообще взялся? – спросила Ольга Сергеевна.

– Это мой питомец, – скромно ответил Иван Иванович.

– Знаете, когда я его увидела, то чуть с ума не сошла. Ведь до этого я видела таких только на фотографии. И вдруг он живой! Да ещё и сел на то же самое место. Вот я и восприняла это как чудо. Да, правду говорит легенда…

Веня чуть не подпрыгнул.

– Какая легенда?! – воскликнул он.

– Это так странно, – пожала плечами смотрительница. – Мне кажется, что с появлением вашего поро… Как вы сказали?

– Пятачка! – подсказали все в один голос.

– С появлением вашего Пятачка старинная история обретает новый смысл.

– Расскажите, расскажите нам эту историю! – Варя даже запрыгала на месте от нетерпения. – Ничего, если она длинная. Мы не торопимся.

– Она не такая уж и длинная. Как все легенды. Потому что со временем в ней остались только самые главные детали. Граф, как вы уже поняли, очень любил своего маленького поросёнка. Я уже рассказывала вам, – смотрительница обратилась к профессору, – что по странной прихоти он даже заказал золотую статуэтку любимца. В полный рост. Поросёнок его, кстати сказать, был обучен разыскивать трюфели, которые граф умудрялся здесь выращивать. Хотя наша местность для этого не подходит. Знал он какую-то хитрость. Для приготовления трюфельных яств у графа был повар-француз. Только этими блюдами он и занимался. И вот в один прекрасный день исчезли все, кроме самого графа: и золотой поросёнок, и обыкновенный, и повар. Их всех искали, но нашли только повара. Стало ясно, что он виновник пропажи поросят. Но признаваться, куда он их подевал, повар не хотел. А потом он ночью сбежал из-под стражи. Через несколько дней началась Первая мировая война, потом революция… Граф умер. Куда исчез повар, неизвестно. Ну, и куда исчезли поросята – тоже.