— Ну прощай, Надежда. Если сестру найдешь, приветов ей от меня не передавай. А тебе — желаю удачи!

Похоже, Фаина Абрамовна извелась от нетерпения, ожидая возвращения своей постоялицы. Едва Надя вошла в квартиру, старушка выскочила в коридор:

— Ну, как прошла встреча с отцом? Узнала, где Веру искать?

— Ничего я толком не узнала, а отец умер три месяца назад… — устало ответила Надя.

— Господи! — всплеснула руками старушка. — Проходи, рассказывай все по порядку.

Когда Надя закончила, Фаина Абрамовна вздохнула:

— Да, следует признать, не очень порядочная у тебя сестра… С отцом порвала без видимой причины, парня бросила в трудную минуту… Позарилась на богатого! Усачев, Усачев… Вроде мелькала такая фамилия по телевизору. Если он депутат, то поговорить с ним будет нетрудно.

— Что, в Таврический дворец идти?

— Наши депутаты в Мариинском заседают, это сразу за Исаакиевским собором. Но идти туда ни к чему. У каждого депутата имеется приемная, и по определенным дням они беседуют там с простыми гражданами. Постой-ка…

Старушка принялась рыться на полке под телевизором, извлекла оттуда старую телефонную книгу, распухшую от множества вложенных в нее газетных вырезок. Минуты три она перебирала листки, наконец, воскликнула:

— Вот! Список депутатов по округам, и адреса, по которым они принимают граждан. Так-так… Усачев Антон Тимофеевич… У него как раз завтра с трех до пяти прием. Пойдешь?

— Пойду, — кивнула Надя.

Она решила, что должна использовать все возможности.

Приемная депутата Усачева располагалась в неказистом здании торгового комплекса, построенного в середине семидесятых в одном из спальных районов. Открыв обшарпанную дверь, пройдя мимо пункта приема белья в стирку и сапожной мастерской, Надя поднялась на второй этаж. Против железной двери в отделение Сбербанка красовалась еще одна, тоже тяжелая, но отделанная под ценные породы дерева. Войдя в нее, Надя оказалась будто в другом мире. Блестящая плитка под мрамор на полу, сложные светильники на подвесном потолке, новые двери с золотыми ручками на фоне белоснежных стен, вдоль которых стояли секциями симпатичные металлические стулья для посетителей. Почти все они были заняты.

— Здесь все на прием к депутату? — спросила Надя. — Кто последний?

— Пойдите сначала запишитесь, может, вас и не примут, — буркнула полная женщина в зеленом газовом платке, кивая на раскрытую дверь.

Там, за двумя стоящими углом столами расположились молодой человек лет двадцати пяти и совсем юная девушка. Надя поздоровалась, ей ответили.

— Я к депутату Усачеву Антону Тимофеевичу.

— Здесь все к депутату.

Тон девушки нельзя было назвать вежливым.

— А по какому вопросу вы хотите побеседовать с господином Усачевым? — постарался смягчить грубость секретарши молодой человек.

Надя немного растерялась.

— Я ищу свою сестру… — пролепетала она.

Молодой человек взял ручку и стал что-то писать в блокноте.

— По поводу пропажи родственницы, — озвучивал он. — Вы, наверное, обращались в правоохранительные органы, но вам там не помогли. Конечно, работа нашей милиции оставляет желать лучшего… Пожалуйста, скажите вашу фамилию, имя и отчество.

Надежда продиктовала.

— Господин Усачев примет вас примерно в шестнадцать пятьдесят. Вы будете последняя, на сегодня запись окончена.

Молодой человек захлопнул блокнот и передал его юной красавице.

Чтобы не сидеть два часа в коридоре, Надя вышла на свежий воздух. Вокруг ни одной скамейки. Бывшее подобие сквера перед торговым центром изуродовано, газоны разъезжены машинами, почти все кусты поломаны — грустное зрелище, все как везде. Вот тебе и культурная столица!

Впереди, за перекрестком, сиял и переливался огнями рекламы громадный торговый комплекс. Она решила прогуляться до него.

Целый час она бродила по сверкающим лабиринтам среди модных бутиков, но ни в один из них не решилась зайти. Ценники на витринах отпугивали количеством цифр. Коротенький топик — две с половиной тысячи! Босоножки — почти пять! Сумочки — от шести! Похожие сумки она видела на вещевом рынке в Новосибирске, и самая дорогая стоила тысячу двести. Но что поразило ее еще больше — отделы не пустуют, люди что-то примеряют и даже покупают. Это какие же зарплаты надо иметь, чтобы носить такие вещи?

Надя проехалась на эскалаторе на второй этаж, съела порцию мороженого в одном из кафе и решила, что пора возвращаться в приемную депутата.

Было уже половина пятого, но в белом коридорчике ожидали четыре человека. Надя присела на стул, гадая — примут ли ее, или депутат ровно в семнадцать ноль-ноль уедет отсюда?

Из кабинета выкатилась давешняя тетка в газовом платке, бормоча что-то себе под нос. Две женщины средних лет вскочили со своих стульев. Они пробыли у депутата минут десять и вышли, делясь впечатлениями:

— Вот видишь, я была права, давно надо было к нему обратиться!

— Это все слова, а вот поможет ли на самом деле, еще неизвестно!

Следующим вызвали сухонькую старушку, она не пробыла в кабинете и пяти минут, появилась в коридоре торжествующая, потрясала какой-то бумагой:

— Вот, теперь я им покажу! Будут знать, как над стариками измываться!

Дедок, вошедший следом, задержался минут на десять. Он покинул кабинет с недовольным видом, даже слегка хлопнул дверью.

— Белоцерковская Надежда Владимировна! — позвал молодой человек, и предупредил: — Постарайтесь уложиться в пять минут, прием заканчивается.

Надя вошла в кабинет. Стену украшал портрет президента и герб Санкт-Петербурга. На столе в золотой рамочке, поставленная так, чтобы видно было посетителям — фотография хозяина кабинета вместе с губернатором.

Господин Усачев что-то писал. Не глядя на вошедшую, предложил:

— Присаживайтесь.

Надя села, исподволь разглядывая депутата. Лет сорока с небольшим, довольно грузный, с обрюзгшей физиономией, он не показался ей похожим на хрестоматийного бандита. Усачев был облачен в шикарный костюм, мощная шея закована в воротник дорогой рубашки, расцветка галстука строго ей соответствует. Хотя лоб действительно низкий и глаза как бусинки, тут Станислав не соврал.

Антон Тимофеевич закончил писать и взглянул на посетительницу. Вначале на лице его отразилось удивление, потом оно стало наливаться кровью, и он почти закричал:

— Ты чего, блин, совсем оборзела?.. Я тебе что, суке, сказал: на глаза мне не попадаться — урою! А ты, бл… явилась, да еще чужим именем назвалась!

Надежда уже была готова к тому, что ее примут за Веру. Но она никак не ожидала, что и у этого знакомого сестры остались о ней не самые лучшие воспоминания.