Глядя на жесты, которыми фотограф сопровождал свою речь, слушая его вкрадчивый голос, у Надежды возникли сомнения в том, что он способен мечтать о женщинах. К тому же он сам только что признался, что в последнее время его больше интересуют мужские тела и лица, полоса такая. Или мода? Или влечение?.. Кто их разберет, эту богему?

— Расскажите мне о сестре, вы хорошо ее знали?

— Мы познакомились с Верой на какой-то околохудожественной вечеринке, году примерно в девяносто четвертом или девяносто пятом… Я опоздал, практически вся компания была пьяная или обкуренная, только она сидела абсолютно трезвая и с отстраненным любопытством взирала на это безобразие. Меня заинтересовало ее лицо, мы разговорились. Вернее, говорил я, она лишь с интересом слушала. Узнав, что я фотохудожник, самым непосредственным тоном попросила: «Сделайте мне портфолио, говорят, без этого манекенщицей не стать». Понимаете, не знаю, чем она занималась прежде, но от модельного бизнеса была явно далека. Я стал объяснять, что для того, чтобы сработать даже малый портфолио, необходимо сделать сотни снимков, менять освещение, ракурсы, одежду. Потом отпечатать их все, отобрать десяток-полтора лучших, а возможно и переснять кое-что. Потом увеличить, опять отпечатать. Это работа не на один день. Представьте себе, я даже не заикнулся о том, сколько это стоит. Она спокойно смотрела на меня, а потом повторила: «Так сделаете?» И я ответил: «Да». Уж не знаю, что мной тогда двигало — надежда познакомиться с ней как можно ближе, или попытаться разгадать ту женскую загадку, которую я сразу в ней почувствовал?.. Я снимал ее почти полных два дня. Она была отличной моделью, послушной и невозмутимой. Когда меня не понимают, когда я не могу добиться нужного поворота головы, взгляда, позы — я раздражаюсь. С Верой этого не случилось ни разу. Она работала четко, и я бы даже сказал — профессионально, если бы не знал, что она занимается этим впервые. Мои предложения остаться поужинать и выпить она спокойно и твердо отвергала, говорила, что спешит. Все пять дней, пока я готовил альбом, Вера не появлялась. А я работал так азартно и старательно, как будто от результата этой работы зависело мое, а не ее будущее… Видимо, в душе я все-таки на что-то надеялся. Я даже показал снимки владелице модельного агентства «Петерстар», с которым сотрудничал, и договорился, что она посмотрит девушку.

Я с радостью сообщил об этом Вере, когда она явилась за портфолио. Она сказала спасибо, сказала так, как будто заплатила мне за работу, и я с ней неплохо справился. Отказалась от шампанского и ушла… Честно говоря, я был несколько обескуражен и даже где-то зол. Просто динамщица какая-то! А потом рассудил: она меня попросила, я согласился, и слова не сказал о стоимости работы. Конечно, трудно предположить, что взрослый человек может не понимать, что материалы и оборудование стоят денег, к тому же целая неделя моего труда… Но! У меня остались негативы, у нас не было никакой договоренности, даже устной — значит, они принадлежат мне. Кое-что из этого вполне можно было опубликовать. К тому же, работая с Верой, я действительно получил удовольствие. А что касается того, что она отвергла мои весьма прозрачные предложения — это ее право! Я никогда женщинам не навязывался.

Владимир замолк на несколько секунд, потом продолжил:

— Она обратилась в «Петерстар», стала работать там, но, насколько я понимаю, нерегулярно. Я бывал в агентстве едва ли не каждую неделю, но ее видел очень редко. Хозяйка говорила, что была бы рада задействовать Веру на полную катушку, но той, видно, совсем не нужны деньги, появляется от случая к случаю, дозвониться до нее практически невозможно, живет в какой-то коммуналке на окраине, но и там ее не застать.

В девяносто седьмом я случайно встретился с Верой в «Петерстар» и предложил ей опять сняться у меня. Я тогда собирал работы для довольно большой выставки и подумал, что ваша сестра — именно тот интересный типаж, соответствующий духу девяностых: полная раскрепощенность, отсутствие каких-либо предрассудков и вера только в себя. Мне казалось, что я сумею отразить это в своих работах. Но тематика выставки была ограничена «ню». Вера не стала ломаться, согласилась. Она приходила ко мне почти ежедневно в течение недели. Я действовал предельно скупыми средствами. Никакого антуража и декораций, только голые стены и свет. Пытался объяснить свой замысел ей и, кажется, она меня поняла. Сама предложила интересный ход — обнаженная натура на крыше, на фоне старых печных труб, стен с облупленной штукатуркой и за всем этим — панорама города. Честно говоря, хотя идея мне понравилась, на крышу я полез с опаской. С трудом нашел там подходящую плоскость для аппаратуры и старался не отходить от нее. Зато ваша сестра ни капли не боялась: лежала на почти вертикальных откосах, балансировала на коньке крыши и даже свешивалась вниз с ветхой решетки ограждения. Я умолял ее быть осторожной, у меня сердце замирало даже со стороны смотреть, как бесстрашно она разгуливала на тридцатиметровой высоте… Зато кадры получились умопомрачительные, публика это оценила. Жаль, не могу их вам показать…

Дело в том, что ваша сестрица не потрудилась предупредить, что собирается замуж за бандита, вздумавшего стать депутатом. За несколько дней до закрытия выставки его головорезы ворвались ко мне сюда… Опуская неприятные подробности, скажу лишь, что они унесли с собой весь фотоматериал, все мои негативы и фотографии, плод десяти лет работы! Сломали оборудование, разгромили в квартире все, что можно… Позже я узнал, что они ночью взломали помещение, где проходила выставка и уничтожили все мои работы. Сам я вышел из больницы лишь через две недели. Подал в милицию заявление на этого «кандидата в депутаты», но он, естественно, выкрутился…

А для меня настали тяжелые времена. Пришлось два года в обычном фотоателье работать, пока не наскреб денег на новую аппаратуру, ведь все это, — Зинковский кивнул на оборудование, — очень дорого стоит.

Веру я после этого всего раз видел — столкнулись возле Пассажа. Это было года три-четыре назад. Она, оказывается, разошлась с тем своим бандитом. На вопрос, чем сейчас занимается, ответила невнятно. Иногда выступает на дефиле, а больше живет, как хочется, и не всегда в Питере. Я не стал приглашать ее опять сниматься, честно говоря, последнего раза хватило. Вот, собственно, и все, что я знаю о вашей сестре.

Фотограф умолк, Надя тоже не знала, что сказать.

— Вам так важно найти ее? — спросил Владимир участливо.

— Думала, что важно, а теперь даже не знаю… Вы четвертый человек, который знал Веру, но и вам она принесла только несчастье.

— Несчастье — это громко сказано. Просто влип в историю, с кем не бывает?.. А само знакомство с вашей сестрой я, напротив, считаю удачей. Конечно, она несколько странная, но неординарная личность. Даже не могу сказать, образована ли она и умна, но глупой ее точно нельзя назвать. Она обладает редким для женщины качеством — умеет слушать, кстати, вы тоже ненавязчивая собеседница. Правда, Вера порой смотрела так, что возникало чувство неловкости: может, я ересь какую-нибудь говорю или объясняю то, что ей давно известно?

Надя вздохнула.

— Что мне теперь делать, где ее искать?