— Электрик ей все это уже сказал. — Александра понимала, что Ромин праведный гнев в данном случае был вполне адекватной реакцией на Маринины и впрямь безответственные действия, но не слушать же, в самом деле, то, что она и так знала и с чем и так была согласна! — Не стоит так переживать, ущерб ей удалось нанести только проводке, причем поправимый, поскольку электрик все исправил. А рассказала я все это для того, чтобы было ясно, что при такой жизни Марина, естественно, активно пользуется автоответчиком, раз уж обзавелась этим чудом техники, в конце концов, у нее тоже есть личная жизнь… — Александра запнулась и сочувственно посмотрела на Рому, правда, сочувствие ее было не совсем искренним. — Ой, извини…

Рома поморщился на последнем слове, но все же не выдержал и задал вопрос:

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я несколько раз видела Марину с высоким парнем, я думаю, сантиметров сто восемьдесят семь. — Александра смерила Рому взглядом. — Да, чуть повыше тебя.

Рома опять поморщился: обращение на «ты» было самым большим камнем преткновения в их отношениях. Александра подумала, что он обладает все-таки непомерным самолюбием, поэтому едва зародившееся сочувствие к нему окончательно сошло на нет, и она без зазрения совести вновь принялась фантазировать:

— Красивый, насколько я могла заметить… Светлые волосы, серые глаза, усики… да, кажется, у него маленькие усики, но точно не скажу, поскольку в тот единственный раз, когда я видела его близко, они целовались. — Александра скромно потупилась, чтобы скрыть злорадную улыбку.

Удар был хорошо рассчитан. Рома буквально оцепенел, в его глазах Сашенька заметила растерянность и недоверие. Желая внести в свой рассказ ненавязчивые подробности, которые добавили бы колорита и правдоподобия всей истории, она продолжила вдохновенно врать:

— Я вчера… — она задумалась, — или позавчера… — она опять задумалась, — нет, все-таки вчера… ну, не важно. Так вот, я собиралась почитать в шезлонге, выхожу в лоджию… — Александра сделала многозначительную паузу, поскольку Рома не поверил бы, если бы она не проявила хоть чуточку злорадства, — …а они стоят около двери и целуются. Ах, да… — Александра решила добавить последний штрих. — Этого парня, кажется, зовут Сашей или Сережей, точно не помню.

— Ну, что ж… — Рома закусил губу, чувствовалось, что он сильно уязвлен. — Марина могла и сама все это сказать мне, а не прятаться за автоответчик.

Александру было трудно смутить, но тут она просто лишилась дара речи, невольно метнув беспомощный взгляд в мамину сторону. В продолжение всего разговора она старалась вообще не смотреть на маму. На всякий случай. Сейчас в мамином взгляде Сашенька прочла примерно те же чувства, которые владели ею самой.

Рома гордо вскинул голову и повернулся, чтобы уйти, возможно, он не чувствовал бы себя так плохо, если бы узнал обо всем не от Александры. Она прекрасно понимала, что для него это было самым унизительным. С другой стороны, он ведь сам напросился! Вот пусть и получит сполна!

— Вообще-то я не знаю… — голос Александры опять был полон сочувствия, причем на сей раз вполне искреннего, — может быть…

— Спокойной ночи. — Рома даже не взглянул на Александру, похоже, ее сочувствие он счел притворным.

Впрочем, где-то по большому счету, так оно и было. Ну что ж, в том, что он достаточно умен, она никогда не сомневалась.

С гордо поднятой головой Рома вышел из комнаты. Проходя мимо Зины, он еще раз пожелал ей спокойной ночи, она машинально ответила и пошла следом, чтобы закрыть за ним дверь.

— И кто-то еще говорит о женской логике! — Марина переступила порог лоджии. — Это я-то ему не сказала прямо? — Голос ее звенел от возмущения.

— Значит, ты все слышала, — констатировала Зина, входя в гостиную с другой стороны.

Марина кивнула.

— Думаю, я практически ничего не пропустила. Хотя сначала мне было так смешно и я так боялась, что меня услышит Рома, что пришлось на минутку забежать к себе в квартиру. Как оказалось, дверь лоджии я закрыть забыла, и Рома, наверное, это заметил, потому и был так настырен.

Марина опустилась на диван и посмотрела на Зину, успевшую занять свое кресло, затем перевела взгляд на Александру, хранившую безмятежное молчание.

— А знаете, пожалуй, в более идиотской ситуации я еще не оказывалась, — с легким изумлением в голосе сообщила Марина. Слабо улыбнувшись, она провела ладонью по лбу. — Что может быть более нелепым, чем лазить через перегородку с лоджии на лоджию, а потом еще, прижимаясь к стенке, подслушивать, совсем как в старом шпионском фильме…

— Ну, вообще-то еще более нелепо выглядел Рома со своими амбициями. Во всяком случае, им-то дать логическое объяснение крайне затруднительно, — высказала свое мнение Александра и, фыркнув, добавила: — Разве что прибегнув к пресловутой мужской логике.

Марина не успела ничего ответить, поскольку в разговор вмешалась Зина, все это время задумчиво смотревшая на дочь.

— Знаешь, Сашенька, иногда я за тебя боюсь. В какой-то момент мне даже стало жалко Рому, но дело даже не в этом…

Александра попыталась уйти от не слишком приятного для себя разговора.

— Мне тоже, — неохотно призналась она, — но ненадолго.

— Сашка, я согласна с тем, что все это он заслужил. И своим поведением раньше, да и сегодня он был столь же непробиваем и самоуверен, как всегда, но я говорю не об этом. Ты действительно умная девица и твоя логика действительно безупречна, но меня пугает твое стремление манипулировать другими людьми, тем более что у тебя это отлично получается. И при этом сколько артистизма! Но не думаю, что тебе понравится, если кто-то попытается манипулировать тобой…

— Пусть только попробует. — На губах Александры появилась насмешливая улыбка. Она обернулась, достала из-за спины бокал, посмотрела его на свет и протянула руку за лежавшей на столе салфеткой.

— Вот-вот, — не сдавалась Зина. — Сегодня ты вовсю развлекалась устроенным тобою же спектаклем. Согласна, на сей раз твои действия вполне соответствовали Марининым желаниям и ее интересам, но ведь однажды ты можешь перейти границу, решая за других.

Протерев бокал салфеткой, Александра еще раз посмотрела его на свет и, удостоверившись в его безупречной прозрачности, перевела взгляд на маму.

— Сидеть, конечно, было бы совсем неудобно, но я, пожалуй, и два бокала могли бы спрятать, правда, тогда Рома мог подумать, что ты пьешь одна. — Она поставила бокал на стол, поднялась со своего кресла и устроилась привычным образом на подлокотнике маминого.

— Мамочка! Я тебя очень люблю. — Она обняла Зину за шею и поцеловала, потом прижалась к ней и заговорила ласковым успокаивающим голосом: — Мамочка, я понимаю, почему ты беспокоишься, но ты делаешь это напрасно. Ты правильно сказала, что мои действия соответствовали именно Марининым желаниям, и я вовсе не пыталась сама определять ее интересы. Хотя в данном случае я соблюдала именно ее интересы. Заметь, ее интересы как она сама их понимает. На самом деле и Ромины интересы тоже, хотя он-то пока этого не понимает, да и вряд ли поймет когда-нибудь. Но и в этом случае нельзя сказать, что я им манипулирую, поскольку я всего лишь пытаюсь не позволить ему манипулировать Мариной.