Хаджар поднял голову и посмотрел на низкое небо, затянутое черными облаками.

Почему-то он уже знал, о ком пойдет эта история.

— Вы что-нибудь слышали о Горшечнике, мои юные соратники?

Хаджар едва не споткнулся.

Впервые за долгое время интуиция его подвела.

— Это произошло еще до восстания Черного Генерала и до битвы Небес и Земли, — начал свою историю Шенси. — В те времена, когда боги еще ходили по земле и…

— Вы не находите, — Алба-удун хрустнул яблоком. — что странно, что теперь боги не ходят среди живых.

— Гном, если ты сейчас не замолчишь, — процедила Иция сквозь крепко сжатые зубы. — клянусь этими клятыми богами, я…

— Нет, ну серьезно, — настаивал Албадурт. — вы только задумайтесь тысячи эпох назад они спокойно ходили среди смертных, а теперь в них вообще мало кто верит.

— В богов всегда мало кто верил, Алба-удун.

Отряд даже ненадолго замолчал. Настолько неожиданно было слышать от Гая больше нескольких предложений за неделю. А здесь он уже который день охотно включался в разговор.

Может это все от испарений топей? Даже устойчивость к ядам отряда Шенси и Хаджара с гномом не могла долго сдерживать натиск природной аномалии.

Гай несколько раз ударил палкой перед собой, после чего перепрыгнул, казалось бы, самую обычную кочку. В итоге все, кто следовал за ним, сделали тоже самое.

И, какого было удивление замыкающего Алба-удуна, когда Гай развернулся, подошел к этой самой кочке и спокойно встал на неё.

— И что ты хочешь этим сказать, уродец?

Как нетрудно догадаться, гном не испытывал особого тепла по отношению к людям. Хаджар же являлся исключением, лишь подтверждающим общее правило.

— Это кочка, как вера в бога, — Гай провел пальцами по своей серебряной маске, после чего, минуя ошарашенный отряд, спокойно пошел дальше. — Смерть близко.

Хаджар посмотрел на полуликого как-то по-новому. Раньше он казался ему мрачным и молчаливым рубакой. Человеком, одновременно бегущим от смерти и пытающимся подойти к ней максимально близко, чтобы вновь почувствовать себя живым.

Но тот разговор после столкновения с Кафемом. Теперь вот это… порой действительно не можешь даже догадываться, что творится внутри души человека, которого, казалось бы, успел узнать.

— Так я продолжу? — наигранно сердито спросил Шенси. — Или у вас остались еще не решенные вопросы.

— Нет, так я не понял, уродец, причем здесь кочка? Я ничего не слышал про богов кочек. Хотя, если вспомнить моего четвероюродного дядьку по линии пятого кузена от…

— Если вопросов нет, — прокашлялся Абрахам. — то вот вам продолжение истории. Итак, по словам того цветочника, это произошло после того, как у Горшечника не получилось заключить сделку с Хельмером…

Хаджар вспомнил обрывок истории, услышанный им прежде. В нем Горшечник заключил сделку с Повелителем Ночных Кошмаров и сделал ему сферу, чтобы хранить эти самые кошмары, но своей награды так и не получил — демон его обманул.

— А что ремесленнику потребовалось от демона? — Алба-удун, кажется, все же заинтересовался историей и даже яблоко перестал грызть.

— Ты серьезно никогда не слышал этой истории?

— Страшная женщина, если бы я её слышал, — Иция, видимо, была совсем не в духе, потому как перед носом Албадурта щелкнул хлыст, но несмотря на внешнюю неповоротливость, гном вполне успешно увернулся от выпада. Во всяком случае — отделался небольшой царапиной через переносицу. — то я бы не спрашивал… вот поэтому у гномов не ходят женщины в поход. Раз в месяц вы хуже демонов.

Иция уже знакомо-опасно сверкнула глазами, как перед ней возник силуэт все того же Абрахама.

— Так вот, — уже с куда более значимым нажимом, произнес он. — Чтобы ты знал, Алба-удун, у Горшечника бог войны Дергер украл его возлюбленную и превратил ту в статую в своем саду, а сам Горшечник отправился в свои не знающие конца странствия, чтобы отыскать способ как подняться на Седьмое Небо и вернуть себе утрач… Эй, что с тобой. Это что… слезы?

Алба-удун шмыгнул носом и вытер яблоком мокрую дорожку со щеки.

— Бесчувственные люди, — прошептал он. — это история растрогает даже камень.

Хаджар похлопал гнома по плечу, тот благодарно кивнул и даже протянул надкушенное яблоко, но Хаджар вежливо отказался.

— В общем, — судя по всему, Шенси тоже не понимал, издевается гном или серьезно… впрочем, когда дело касалось Алба-удуна — уверенным быть нельзя ни в чем. — спустя едва ли не эпохи после тех событий, странствия Горшечника и его вечные поиски, привели несчастного ремесленника в этот цветущий край.

— У тебя очень странные представления о цветущем крае, Абрахам.

— Густаф, я не шучу, — Шенси выдвинул кинжалы. — следующий, кто решит поглумиться над моим мастерством рассказчика, будет делать это дополнительным ртом на своей глотке.

Лучник вновь поднял ладони, а в отряде стихли. Обстановка и без того была гнетущая и их попытка подбодрить самих себя несерьезной перебранок в действительности зашла слишком далеко.

— Когда-то этот край действительно цвел, — Абрахам вернул кинжалы обратно в ножны. — Здесь поднимались прекрасные сады на холмах. Феи, еще до того, как стать слугами богов, строили здесь свои города. Столь маленькие, что они умещались внутри совиного гнезда, но при этом прекраснее лучших дворцов Радужных Эльфов.

Радужные Эльфы… раса, исчезнувшая так давно, что о ней остались лишь мифы и легенды, дошедшие лишь до таких мест, как Чужие Земли и их приграничья. Остальные народы забыли о них и вовсе.

— Это были края гармонии. Где люди находили себя в искусствах, где иные расы жили в угоду свои путям. Здесь все, от веточки придорожного куста, до речного камня пропиталось терной.

— Терна?

— Что я сказал по поводу…

— Нет, я серьезно! Что такое терна?

Шенси задумался.

— Если честно, — через некоторое время ответил он. — я и сам понятия не имею. Мы тогда были не очень трезвы и я не подумал уточнить у цветочника, что это такое.

Простой цветочник, знающий о Терне? Даже если бы Хаджар сейчас был бы нетрезв настолько же, насколько в тот день Абрахам, то все равно заметил бы в этом слишком невероятное стечение обстоятельств.

— И в этот край пришел Горшечник. Он слышал, что у Радужных Эльфов есть некое зелье, способное управлять душой. И что если принять его, то разбитая душа станет единой, а целая душа — разбитой. Да, вы правильно меня поняли, Горшечник пришел в этот край, чтобы разбить свою душу.

Шенси замолчал.

Молчали и остальные.

Пауза затянулась.