Она взяла еще один чемодан, на этот раз более модный на вид, с лилией или какой-то такой фигней на крышке. Открыла, верхний слой – одежда, еще одежда, потом снова ебучая одежда, на этот раз мужская, а также небольшой набор для бритья: ничего, совершенно ничего особенного. Дальше она открывала чемодан за чемоданом и все-таки нашла пару интересных вещей – пакет монеток, фен, разобранный на части, дилдо размером с конский член, – его она сунула в сумочку, не зная, что еще с ним сделать. Луч фонарика прошелся по куче вещей, отбрасывая резкие тени. Ничего. Ее пресс-папье… было не тем, чем ей казалось. Но не барахлом, которое подбросили, чтобы заменить нечто ценное, а редкостью, прекрасной вещью лучше любой настоящей находки, потому что люди скучны и предсказуемы. Когда они отправляются в путешествие, то берут с собой трусы, зубную пасту и вонючие кроссовки, а потом вонь расходится по всему чемодану, и никто не обращает внимания, как они портят то малое, что у них есть.

Валентина встала, перешагнула через одежду и вышла из устроенного ею бардака. В конце ряда чемоданов стояла решетка с защелкой. Она открыла ее, услышала лязг металла, направила свет на полки с конфискованными вещами. Несколько ножей, которые продезинфицируют и отнесут наверх, в стеклянную витрину на замке. Сигнальный пистолет, о котором говорила Эми Сью. Девочкам понравится. Она открыла коробку с сигнальными ракетами, вставила одну из них в пистолет, сунула его за пазуху – головорез! – и вдруг увидела, кто сидит на полу. Каспер. Слишком белый в темноте, прямо как призрак. Она подошла к нему, протянула руку, остановилась, вспомнив, что не надела перчатки и как рассердилась бы Бриттани, потом подняла его и обняла изо всех сил.

– Я сделала это, – прошептала она.

Прижимая Каспера к груди, она вышла из подвала, оставив за собой такой беспорядок, будто там прогремел взрыв.

– Жалко выглядит?! – кричала Эми Сью. Конечно, еще как. Она знала. Блядь блядь блядь. Но не могла этого признать, особенно перед Бриттани. – А что может быть более жалким, чем выставка в витрине магазина, куда никто не заходит? «Депо» – параша! Весь этот город – параша!

– Я пойду и найду Каспера, – сказала Бриттани, которую уничтожение телевизора почему-то успокоило. – Обойдусь без тебя.

Валентина, стоя снаружи комнаты, прислушалась, разобрала их крики и улыбнулась.

– Эй! – сказала она, входя внутрь. Слишком громко. Обе девушки вскрикнули и подпрыгнули, Эми Сью схватилась за сердце руками в кетчупе, размазывая все по футболке и коже.

– Каспер! – закричала Бриттани и выхватила его из рук Валентины.

– Вы посмотрите, блядь, на эту ниндзя, – сказала Эми Сью, реагируя на костюм Валентины и радуясь, что можно поругаться с кем-то еще, кроме Бриттани, тем более с такой слабой противницей. – Где тебя, черт возьми, носило?

Бриттани гладила Каспера.

– Ты, типа, капец опоздала, – говорила Эми Сью, а думала только одно: «Я даже Каспера не смогла найти. Валентина, ебаная Валентина нашла его». Она повернулась и размазала буквы на столе рукой в перчатке. Кетчуп брызнул, как кровь, и Бриттани повернулась спиной, чтобы защитить Каспера, затем отошла с ним в дальний угол комнаты, посадила на пол, встала перед ним на колени и начала гладить мех тыльной стороной ладоней, как будто они безопаснее пальцев: не такие грязные, не такие агрессивные. Она словно пыталась спасти Каспера от комнаты, от тлетворного влияния Эми Сью.

Эми Сью посмотрела, как Бриттани поглаживает Каспера, и чуть не разревелась. Хотела бы она, чтобы Бриттани так коснулась ее лица. Хотела бы? Господи. Вот бы оказаться где угодно, только не здесь. Ее перчатки полетели на пол – два мокрых шлепка.

Валентина наблюдала за ними. Никто ее даже не поблагодарил. Бриттани встала, подошла к Эми Сью и спросила:

– Ну что, ты уже успокоилась?

Эми Сью ответила:

– Неважно.

На Валентину никто не обращал внимания. Будто она ничего не значила, ее тут не было, как и все лето, только вот теперь она знала, что Эми Сью – плохой человек, а Бриттани… Что ж, Бриттани была так же неправа, как и она сама, очаровавшись Эми Сью: думала, что в ней что-то есть, но ничего в ней не было. И обе вели себя с Валентиной как с дерьмом. Она чувствовала, будто стёкла всех окон мира взрываются вокруг нее, но даже не режут ей кожу, ведь она призрак, как и Каспер.

Ее руки затряслись. Она достала сигнальный пистолет из-за пазухи, прицелилась и выстрелила.

Каспер вспыхнул.

Эми Сью никогда не вернется в «Депо». Как только Каспер загорелся, она протянула к нему обе руки, а ноги застыли на месте, рот открылся, но в горле не родилось ни звука. «Я влюблена в Бриттани, – подумала она. – А этого Бриттани мне никогда не простит».

Позже Эми Сью будет встречаться с женщинами и мужчинами, переедет в Атланту, будет жить хорошо и иногда, очень редко, вспоминать Бриттани и улыбаться, а потом думать о Рэйне, которая никогда ее не простит, и чувствовать стыд. А затем, снова и снова, выбрасывать все это из головы.

Бриттани думала, что вскрикнет или разревется, ведь это было куда хуже, чем разгромленная витрина, хуже, чем когда ей сказали, что она плохо целуется. Хуже, чем когда она увидела, как рыдает отец после того, как мать влепила ему пощечину. Но глаза ее остались такими сухими, будто сгорели вместе с Каспером. Возможно, из-за химикатов в воздухе. А может быть, она обнаружила в себе талант отпускать то, что уже и так потеряно.

Годы спустя, работая над спектаклем в Нэшвилле, она пройдет по улице и увидит чучело белки-альбиноса в витрине антикварного магазина. Она дотронется до стекла, посмотрит на запертую за ним белку и вспомнит Каспера, вспыхнувшего перед смертью, как на похоронах викингов. Каспер, милый пушистый дурачок, тот еще воин на пути в Вальгаллу, и как это ни странно, она поймет, что плачет – но плачет от счастья, от доброго воспоминания, хоть она и думала, что ей будет грустно.

Никто из них не знал, как долго горел Каспер. Кожа вспыхнула как бумага, клей под ней загорелся синим, чуткие уши утонули в дыму, а проволока, державшая кожу, начала заворачиваться вовнутрь: Каспер совершил свой финальный поклон. Он умер во второй и последний раз.

Эми Сью и Бриттани вышли из комнаты молча. Кетчупная липкая кровь забрызгала весь пол, будто Каспер взорвался: маленькие капли, распыленные во все стороны. Осталась только