– А обо мне ты подумал? Я бы оказалась вечной пленницей.

– Сейчас я скажу тебе ещё кое-что, после чего ты, солнышко, ещё больше меня возненавидишь. А если сделаешь правильные выводы, то в будущем станешь лучше учить теорию магии.

– И что такого ты мне скажешь?

Ворон насмешливо фыркнул:

– Только то, что после смерти мага, любые наложенные им чары, развеиваются. Прикончила бы меня и была бы свободна, как ветер.

– Зачем ты говоришь мне об этом?

– Пытаюсь ввести во искушения путем мотивации на преступление, – смеясь, проговорил он. – Мне кажется, это добавит перчика в наши отношения. Что может быть лучше, чес трахать суккуба с риском для жизни, зная, что как раз в этот самый момент он, возможно, вынашивает коварные планы своего избавления – разве это не забавно?

– Парень, я ещё не совсем поняла, что с тобой не так, но то, что проблем с головой у тебя выше крыш – уяснила.

– И это мне говорит дочь Чёрного Змея?

– Представляешь, как далеко зашёл твой патологический процесс?

– Знаешь, а мне нравится твоё чувство юмора, – выдал он, глядя на неё с прищуром.

– А я его проявляла?

– А ты не заметила? Что-то у тебя сегодня с внимание как-то не очень.

– Думаю, нам обоим стоит немного отдохнуть. Вообще и, в частности, друг от друга. Ты поспи, а я пока пойду, приберусь в ванной. А потом планирую всё-таки найти в этом доме холодильник. Я всё ещё голодна.

– Я бы сказал – ненасытна, – вздохнул Ворон, поудобнее устраиваясь на подушках. –Печеньки с мармеладками можно найти в горке на кухне, что стоит рядом с очагом. Приятного аппетита, куколка.

– А тебе – сладких снов, пупсик.

В тёмных покрывалах летней ночи

Заблудилась юная принцесса.

Плачущей нашёл её рабочий,

Что работал в самой чаще леса.

Он отвёл её в свою избушку,

Угости лепёшкой с горьким салом.

Положил под голову подушку

И закутал ноги одеялом.

Неужели это только тряпки,

Жалкие, ненужные отбросы?

Кроличьи засушенные лапки,

Брошенные на пол папиросы?

Почему же ей её томленье

Кажется мучительно знакомо?

И ей шепчут грязные поленья

Что она теперь лишь вправду дома?

Александра, растянувшись на ступеньке, упиралась затылком в ограждение перил, а ногами – в каменную стену. Она с аппетитом трескала кусок хлеба с ветчиной и запивала всё это простой крынкой молока. Незатейливо, но казалось вкусным. Может, с голодухи, а может быть, потому, что она уже добрую сотню лет никогда не чувствовала себя в своей тарелке и полной безопасности?

У неё никогда не было своего дома.

Сначала череда приютов и детских домов, где всё и всегда общее, где тебе достаётся мизер, где все друг друга ненавидят и прочая лажа.

Потом – опекунство.

Александра была искренне благодарна тем людям, что взяли её к себе в дом, это избавило её от необходимости зубами и ногтями выгрызать себе место под солнцем, но с их стороны она никогда не чувствовала эмоциональной привязанности. Нет, она их в этом не винила. Они были вежливы с ней и приветливы, со всей ответственностью проявляли заботу, но жизнь в их доме отличалась так же, как купленный и арендованный лишь на время автомобиль от своего личного.

Её комната была не её – всё та же времянка, как и вс остальное.

Времянкой остался и тот шикарный уголок, что отвели ей Майлзы в своём огромном зачарованном особняке, и апартаменты в Академии, и даже отцовское Змеиное Логово – всё было «проходняком». Странно то, что это жилище, тёмное, мрачноватое, толком не знакомое, вдруг кажется настолько надёжным и своим?

Александра отдавала себе отчёт, что не хочет возвращаться к отцу, с его вечной манией овладения мира. Рядом со Змеем каждое мгновение приходится переживать за чью-то жизнь, чьё-то благополучие.

Мать тоже осталась чужим человеком. Сложно воспринимать девушку, выглядевшую ровесницей, как нечто более опытное и сильное. Хотя… с отцом ведь получалось? Эссус выглядел ирреальным, сразу видно – существо иной породы, а вот Лейла была просто очень красивой и юной. Чисто подсознательно Александра могла воспринимать её максимум как старшую сестру. Василиса, в те мгновения, когда появлялась, внушала подозрения и страх.

Словом, своей семье Александра находила тысячу причин для беспокойства и ни одной, чтобы чувствовать себя на своём месте.

Возвращение домой означало новые препирательства со Змеем, объяснения с Дэмианом, помолвку с неизвестным Ирлом Кином. Нужно будет защищаться и нападать, находиться в постоянном противоречии с самой собой, в полном разладе, в поисках компромисса. Здесь же, в полумраке старого дома, который то ли существовал, то ли нет, всё так просто. Слышится тихий мерный ход старых часов. Солнце потихоньку садится, его косые лучи едва-едва пробиваются в узкие окна. За дверью – туман; в окнах – солнце, и всё вокруг то ли причудливый кошмар, то ли странная реальность?

Александра прислушалась: ей показалось или нет, что ходики в часах зазвучали громче. Хотя, нет, больше похоже на что-то другое – словно где-то недалеко бьётся чьё-то сердце. В первый момент она не предала этому никакого значения, но звук продолжал нарастать, пока она не ощутила, что он бьёт по ушам, раздаваясь буквально у неё в голове!

Она попыталась зажать уши, но это никак не помогло. Что-то продолжало стучать и, это трудно объяснить, но словно звало её к себе. И Александра уступила этому зову.

Она двигалась по дому, прислушиваясь к своему внутреннему компасу и вскоре оказалась в маленьком коридорчике. Чтобы там не звучало в её голове, она «стучало» отсюда, из-за закрытой двери.

Что бы это могло быть? Правильно ли будет открыть дверь и войти? То, что Магическом Сообществе открывать незнакомые двери бывает опасно, она уже успела выяснить.

Поколебавшись несколько секунд, прикинув, что оттуда может на неё выпрыгнуть и как из этого выкручиваться, Александра всё же осторожно налегла на ручку. Хозяин дома явно не собирался озадачиваться засовами на дверях, они все легко открывались. И эта не стала исключением. Поддалась на «раз».

Дверь вела в подвал. Чёрный проём зиял у ног, а лестница постепенно растворялась в темноте. Спускаться вниз совсем не хотелось, но стоило только рассмотреть вариант «заднего хода», как «сердце» в её голове застучало сильнее, вызывая тошноту и мигрень. В том, что это удастся снять обыкновенной таблеткой, Александре не верилось, а часами страдать от головной боли – то ещё удовольствие, поэтому, подавив вздох, она стала спускаться вниз, засветив рядом небольшой «светлячок» – световой шарик, напоминающий обычную лампочку, с той лишь разницей, что светился слабее и двигался следом за ней, держась чуть со спины, чтобы не слепить.