– Прошляпил бабу, мудак?

– Темно было, – на ходу огрызнулся тот. – Прибор ночного видения где?

– В Караганде…

Они услышали, как открылись и закрылись дверцы лифта, и припустили по лестнице изо всех сил.

– Уйдет, блин…

– Сука…

Едва охранники добрались до шестого этажа, как перед ними захлопнулась дверь квартиры Красновых. Гоша заколотил в нее кулаками. Напарник нажимал и нажимал на кнопку звонка.

– Это была она, – отдуваясь, выпалил он. – Ты не ошибся.

Спустя несколько минут за дверью послышались шаги, и женский голос недовольно спросил:

– Что случилось? Неужели пожар?

«Она издевается! – мысленно возмутился Гоша. – Хитрая тварь!»

– Вы в порядке, Мадлена Сергеевна?

– Я да. А вы? Поглядите, который час…

Она видела охранников на экране переговорного устройства и старалась взять себя в руки.

– Извините. Нам показалось, что кто-то проник в вашу квартиру. Вы одна?

– Как вы смеете? – возмутилась женщина. – Что за грязный намек?! Я только похоронила мужа, а вы подозреваете, что у меня… любовник? Какая наглость!

– Простите нас, – смутился старший. – Мы отвечаем за вашу безопасность и обязаны проверить…

– Убирайтесь вон!

– Мадлена Сергеевна…

– Я все сказала!

Старший махнул рукой и сделал Гоше знак уходить. Главное, дочь Перевалова жива и, судя по голосу, невредима. Куда она отлучалась, одевшись в хиджаб, и зачем, их не касается.

– Не будите спящую собаку, – пробормотал он, нажимая на кнопку лифта. – Мы выполнили свой долг, а остальное пофиг.

– Пусть босс сам с ней разбирается…

* * *

Нанятый Переваловым сыщик обходил окрестные дворы в поисках своей обидчицы. Вдруг ему повезет на свидетеля, который что-нибудь видел. У Южина была отличная память, но вспомнить обладательницу духов, которая брызнула ему в лицо перцовым газом, он пока не смог.

«Духи не эксклюзивный товар, – мысленно рассуждал он, осматривая тускло освещенные площадки между домами. – Нынче любая женщина может купить себе хорошую парфюмерию… Стоп! Не любая. Духи явно дорогие, которые не каждая себе позволит… Так! У дамочки есть деньги!.. Не исключено, что я столкнулся с самой хозяйкой квартиры. Она опасалась засады и вооружилась газовым баллончиком. Я осел! Самоуверенный болван! Я должен был предвидеть…»

Посыпая голову пеплом, Южин скользнул в очередную арку и стал свидетелем странной картины. Приличный с виду мужик оживленно беседовал… в полном одиночестве. Свет из окна дома падал прямо на него, но человек и не думал прятаться. На алкаша он был не похож, на наркомана тем более. Одет чисто, элегантно, лицо благообразное.

Сыщик затаился за выступом какой-то пристройки и прислушался. Глухое эхо подхватывало звуки и доносило до соглядатая.

– Я велел ей сидеть дома… – обращаясь к невидимому собеседнику, заявил мужик. – Выходит, она меня обманула…

«Ревнивец, – догадался Южин, продолжая наблюдение. – Страдает синдромом Отелло. У таких часто крышу сносит. Видимо, дошел до ручки, бедолага!»

– Не она?.. Как не она? – обескураженно восклицал «Отелло». – А кто же?.. Кто?.. – Ревнивец подался вперед, словно не веря своим ушам. – Да ладно… Ты меня разводишь, Григорий!..

«У него галюны, – констатировал сыщик. – Свихнулся на нервной почве. Не мудрено. Бабы до чего угодно доведут, подлюки!»

Его глаза нещадно пекло, в носу щекотало, в горле першило, он едва сдерживался, чтобы не кашлять. Тем временем незнакомец вел свой жутковатый диалог с невидимкой. «Григорий», очевидно, говорил вещи, которые не абы как взволновали ревнивца.

– Повтори ее имя!.. Ты ничего не путаешь? Нет?.. Как ты ее узнал?.. Ах да, ты же пророк!.. Я забыл… Ты, часом, не дуришь меня забавы ради?..

Разговор звучал настолько естественно, что Южин невольно уставился на то место, где, по мнению «Отелло», стоял «Григорий». Глаза сыщика болели и слезились, и от этого ему на миг показалось, что он видит некую фигуру в косоворотке и штанах, заправленных в сапоги.

Южин тряхнул головой, прогоняя наваждение, но подслушивать не перестал. Этот односторонний «диалог» приковал его внимание.

– Ты известный шутник, Григорий, – сказал ревнивец невидимке. – Разве нет?.. Что?.. Ты не шутишь?.. Значит, все правда, они вышли на ее след… Ее хотят убить?.. Я правильно мыслю?..

Южин еще сильнее навострил уши, ловя каждое слово. О чем идет речь? Вернее, о ком?

– Так я и думал, – кивал «Отелло». – Ей грозит смерть… Все очень серьезно… Серьезней не бывает?… Для меня?.. А я-то здесь каким боком?..

Сыщик увлекся, заслушался и… разразился кашлем. Ревнивец сразу замолчал и застыл как вкопанный.

– Ты слышишь? – спросил он у невидимки. – Кто-то кашляет! Где-то рядом… Пойду, гляну. Что-что?.. Слежка?.. Ты в своем уме?.. Какой еще филер?.. Откуда?..

«Отелло» начал озираться по сторонам, и Южин понял, что пора сматываться. Кем бы ни был воображаемый «Григорий», нюх у него отменный…

* * *

Очкарика звали Славик, он оказался знатоком истории Питера, настоящим кладезем информации. Они с Ларисой быстро нашли общий язык.

В кафе, куда ее привел новый знакомый, было тихо и уютно. Официантка принесла два капуччино и тарелку с пирожными.

– Безе с орехами, – с наслаждением откусывая, сказал Славик. – Я их обожаю. Мне в детстве мама их пекла на день рождения.

Лариса показала ему фотографию девушки у Михайловского театра, которую захватила с собой.

– Старый снимок, – кивнул парень, с интересом уставившись на фото. – Наверное, еще при царе делался. Видите, как люди одеты?

– Что ты можешь сказать об этой барышне?

– Красивая…

– Больше ничего?

– Ну… вероятно, из дворян. Вон какое у нее платье, шляпка и зонтик.

Они обсудили снимок, но Славик ничего существенного не добавил. Он с аппетитом съел свои пирожные, и Лариса предложила ему оставшиеся.

– Я не люблю взбитые белки…

Парень умял все безе, запивая остывшим кофе. Настроение у него улучшилось. Он чувствовал, что у Ларисы не праздный интерес к городу, и это расположило его к ней. Их беседа становилась все более доверительной.

– Мое хобби разгадывать тайны, – улыбнулась она. – Ты можешь мне помочь.

– Правда? – просиял Славик.

– Эту фотку я нашла в бабушкиной шкатулке и решила выяснить, почему она хранилась как семейная ценность, – без зазрения совести сочиняла Лариса. – На конверте была выцветшая монограмма из букв К и Б.