спасения отдаст?

И что взамен возьмёт?

Людское одиночество — пока ты жив — оно живёт,

А умер — и оно умрёт.

Сухой она и реку века перейдёт,

Так тесно с телом проведя холодный год,

Напустит хворь,

И превратит все силы в сор.

Не счесть погибших мотыльков,

Сгоревших в пламени людского безразличья,

На маскараде язвенных подруг и доблестных сынов,

Среди надменного величья,

Ты узнаёшь её одну65,

Её холодный лик и бледность губ,

И твой фрегат надежд идёт ко дну,

Уютный уголок души спасается

В холодном бездыханном рву,

Но жажду утолил и охладел к тебе суккуб,

И как ты зол, и как ты б не был груб.

Великим же искусником — гонча́ром,

Какой ваял меж светлым — злым началом,

Был создан добрый человек,

Чей образ плыл по поколениям, из века в век,

Как будто на галере шёл в заморье старый грек.

И вот, явился нам в людском обличье,

Герой, который скинул прочь

Долой олимпа безразличье.

Решился нам своим плечом помочь.

И как судья Самсон,

Отмщением он не будет ослеплён,

Наш славный муж,

Насытился им уж,

И битвами и кандалами -

Не прочь заняться и делами,

И подвиг совершить,

Между землёй и небесами.

V

Пока поляков вёл Сусанин,

А Пушкин на дуэли не был ранен,

Продолжим летописи сказ,

О шабаше смешной рассказ.

***

Завывая песни вьюг,

Черти злобы чертят круг,

Сажей сыпят мир вокруг,

И гурьбой летят на юг!

Быстры кони,

И в погоне,

Развиваются с лихвой,

И карета вся разбита,

Слышен недалёко бой,

Но волнение забыто,

И дорога грязью смыта,

Колеёю вязкой взрыта –

Клячу уводи домой!

В кове́н66 так пропустят? Вряд ли!

Спотыкаясь-ся о ядра,

Побросали хлопцы сабли,

Поскакали в быстры сани,

Шевеля вослед усами.

На холме, сплотившись вряд –

Мойры, демоны стоят,

Громыхнул сухой разряд,

Шабаша́ забил набат!

Зашипели три змеюки –

Кособокие старухи:

"Духи! Духи! Встаньте в круги,

Наливайте в чан сивухи,

Посрезайте в снизки67 ухи,

Да разрушьте все округи!" –

И согнулись в гибки ду́ги,

Да совместно, в три дуги́,

Эти злобные гадюки!

Три веселые карги!

Снова грозный глас в ночи:

"Пей до дна и не спеши,

Хаос, ужас разрази!

Глубоко волны́ волненье,

Широко толпы́ смятенье,

Да крови́ сильно́ смешенье!

Ленью, хворью зарази!"

И собравшись в хоровод –

Закружил водоворот,

Бес и чёрт их в мглу несёт,

Там давно хозяин ждёт,

Да сердец печаль всё жнёт!

На дороге, в путь — назад,

Смерти с косами стоят,

За проезд взимать грозят!

Да всех путников разят!

Быстры кони,

Да в погоне,

Пробираются с трудом,

Сквозь снега и буйны вьюги,

Уж не виден милый дом.

Ведьмы Бестию зовут,

Песни лести ей поют!

Пляшут, скачут и орут,

Да пускают желчи пруд!

Ведьмы:

— Королева адской жизни,

Мы кусок даём отчизны,

На скормление тебе,

Чтобы быть навеселе!

И смеются и воркуют,

Ворожбой своей торгуют,

Лебедей к столу несут,

И пророчат высший суд.

Ведьмы:

— Ты, Блаку́ра, зов услышь,

Будь волной, как гладь, да тишь.

И узри — ложатся кости,

Да спешат к тебе уж гости!

Загремели небеса,

К ним спустилась снов завеса,

Да примчалась колесница,

В ней, златой — сама царица.

Белокурая вдова,

Но мертва, как пня зола,

Лязг и скрип стоит от шпоры,

И открыла ко́ням шоры.

Дьявол ползал сам, у ног,

И прислужничал как мог.

Блаку́ра:

— Вы корявые старухи,

Получите оплеухи! –

Бьёт их, и гремит копьём,

— Подчиняйтесь мне втроём!

Ведьмы:

— О, царица,

Милолица! –

Молвит старшая — Нюкта́68,

Ночью страшная Ни́кта69!

— Мы твои навеки вечные,

Слуги, сёстры мы сердечные!

Блаку́ра:

— Браво — сёстры, вы мои,

Да примите вы дары!

Силой, злобой награждаю,

Я судьбы исход решаю!

Злато, и алмазы ваши,

Наполняйте полны вазы!

Но велю вам мой наказ,

Срочно выполнить приказ!

Разошлите сие вести по хоромам,

Да по уличным домам!

Я — Блаку́ра их царица,

Красоты, ума зеница!

Я им счастья, я им совесть

Вновь отдам!

За царя себя уж выдам,

Я уж лучше знатных дам!

Ведьмы:

— Мы летим уж к часу ночи,

Нам топтать70 уж нету мочи,

Разом мир мы облетим,

И сказаньем наградим!

Но своё мы уж возьмём,

Злобу, беды — раздаём.

Сёстры любят домового,

Злого маленького гнома,

Мы ему велим тащить,

В чаны яд, где варят щи.

Мы Кикимору загоним,

И в глазах её уроним,

Каждая красавица,

Перестанет парням нравиться.

А в глуши, вместо грибов,

Леший расплодит опасных сов,

И взберётся в огороды,

Принимать у девок роды!

Блаку́ра:

— Ах, принцессы вы мои,

Сладкощёкие сои́71,

Вы порвите струны гуслей,

Пусть народец станет грустный!

А меня уж ждут дела,

Все хотят чтоб я вела,

Да с богами счёт свела.

Улетать уж мне пора,

Ждёт меня богов гора!

И понёс её Пегас,

И покинул нынче нас,

Я на том печать поставил,

Да и публику оставил.

Но не долго нам грустить,

Надо терпеливым быть –

Рассказать, да и забыть!

VI

Прошли года,

И ратников, помятая орда,

Поникнув головами и звеня шлема́ми,

Назад же возвращается, побитая шельма́ми,

Горит их общий дом — там за столбами72,

И сердце разрывается на части,

От устали болит и голова,

И вра́ги рыскают вокруг толпа́ми,

От рук же бесноватых, одуревших нет спасенья –

Сбываются и страхи — инсти́нкта опасенья.

Злая нечисть, удачу оседлав в войне,

Неистово ведёт себя втройне.

Арес им предан и Афина,

И множество защитников лежат давно в земле,

Нет благове́сти и пуста широкая равнина,

А Сфинкс столицу разрывает,

И падать в пропасть, иль загадывать — не помышляет.

Его злой дух, и злые помыслы терзают,

А стражи вечные покоя уж не знают.

Но есть на свете и вдали от глаз и взора,

Укромный уголок, с царицей мудрой и премудрой,

Тот ангельский клочок прикрыт от ха́оса и вздора.

Герой, шагая поступью простой,

Никто и не сказал ему "Постой",

Увидел женщину над гладью озера ночного,

Услышал музыку с небесных звёзд,

Узрел и светлячка лесного,

Склонился, и вошёл во свет.

А сто́ит ли гадать о том,

Кого серьезно ранит Купидон?

Простого смертного, иль бога? –

К любви свободная дорога!

Шелка иль соболя важны

Для будущей красавицы жены?