Скорей всего наплела, что у меня мания преследования, а она,конечно же, как благородная подруга опекает меня — идиотку — бросая важныедела, занимается моими психозами.

Да-аа, дружба дело тонкое. Тут ухо востро держи!

И, что обидней всего, Гургенов поверил. Вон с какимсочувствием смотрит на меня.

Только я так подумала, как Гургенов возьми и скажи:

— Да-аа, теперь вижу: шизофрения ужасная вещь. Теперьприпоминаю, Тамара Семеновна, и в прошлый раз ваша подруга мне немного страннойпоказалась. Жаль бедняжку, очень милая женщина.

— Да, — согласилась подлая Тамарка, — она с детства быламила. В детском садике ее все воспитательницы любили.

«И это все, что она может для меня сделать после десятилетийдружбы?» — горестно подумала я.

Подумала и замычала, выражая им свое презрение, Гургенов же,растолковав все по-своему, меня милостиво приободрил:

— Ничего, Софья Адамовна, я вам помогу. Есть некоторыевозможности.

И скрылся в кабинете.

«О своих возможностях мог бы уже и помолчать хотя бы изскромности,» — в бешенстве подумала я.

Тамарка же не сразу побежала Гургенова охмурять, а слегказадержалась и шепнула мне на ухо:

— Мама, родная, не сердись, лишь договор с господиномГургеновым подпишем и сразу же только твои проблемы решать буду.

Черта с два — все вышло не так!

Справедливости ради замечу: Тамарка героически пыталасьслово свое сдержать, но ничего у нее не получилось, и виновата в том судьба.

Подписав договор с Гургеновым и выпроводив его в рискованнокороткие сроки, Тамарка примчалась в чуланчик, в который меня по ее приказузапихнули, и начала оправдываться.

— Мама, — с опаской отлупливая от моего рта скотч, лебезилаона, — Мама, милая, ты должна меня понять. Ты сама виновата, такое ляпнула —кто-то пытался меня убить! Ужас! Господин Гургенов подумал бы, что в нашейкомпании происходит черт-те что.

— В вашей компании именно это и происходит, — закричала я,почувствовав приближение свободы.

Тамарка, отлепив скотч, не позвала приспешников на помощь, асобственноручно разматывала мои верхние конечности. Как только ониосвободились, я залепила Тамарке звонкую оплеуху.

— Мама, — с необъяснимым укором хватаясь за ухо, воскликнулаона. — Мама!

— Не лишай меня хоть такого удовольствия, — воззвала к еесовести я и тут же принялась распутывать свои, затекшие от неподвижности,нижние конечности.

Тамарка стояла рядом с видом побитой собаки.

Я не стала ее тиранить, а, распутав ноги, глянула на часы,вскочила и с воплем «за мной!» кинулась вон из компании. Тамарка что-то кричаламне вслед, но я ее уже не слушала. Моя душа болела за Саньку.

«Вот-вот он вернется с бабой Раей домой, — содрогаясь отстраха, думала я, — а мне так и не удалось обезвредить толпу врагов. Черт менядернул гомикам признаваться, что я мадам Мархалева. Тщеславие до добра недоводит. Теперь эти гомики без труда узнают мой адрес, а если поймут что и Коляс миловидной особой хотят его знать, то и их просветят. О „братане“ простовспоминать не хочется, так много связано с ним неприятного.»

Домой я неслась уже с одной лишь целью: Саньку с бабой Раейперехватить и пристроить их у кого-нибудь пожить до полного выяснениятаинственных обстоятельств моих неприятностей.

К чести Тамарки, она неслась за мной, приговаривая:

— Мама, остановись, Мама, остановись.

Выбежав из компании, я пошла навстречу ее пожеланиям иостановилась, потому что устала сама. Остановилась, перевела дух и помчаласьдальше. Тамарке удалось забежать вперед, она открыла дверцу своего автомобиля,затолкала меня в него и, усевшись за руль, спросила:

— Куда?

— Куда может бежать порядочная женщина? — вопросом ответилая.

— На свидание? — бодро предположила Тамарка.

— Домой! — рявкнула я, и она испуганно выжала сцепление.

Дома нас ожидал кошмар. Едва я открыла дверь, как на меняупала вешалка — какой-то негодяй сломал ей ногу. Да что там вешалка и ее нога.По дому словно Мамай прошелся. Моих книг на полке не было — ду??аю, работагомиков, «братан» вряд ли умеет читать.

— Здесь был обыск, — сказала Тамарка, которую я успела подороге просветить, особенно упирая на «братана». — Здесь был роскошный обыск.

— И не один, — имея ввиду и гомиков, добавила я. — Искаливсе подряд.

Пробежавшись по квартире и установив, что баба Рая и Санькаеще не приходили — в холодильнике было пусто, и Санькина грязная одежда еще нележала в ванной — я слегка успокоилась, но тут же разволновалась опять. Чтоскажу я им, когда они вернутся?

Этот вопрос я задала Тамарке, на что она покрутила пальцем увиска и закричала. Она всегда кричит, если появляется подходящий случай.

— Мама, ты невозможная! — закричала Тамарка. — Вижу, тебядействительно пора спасать. На этот раз ты не обманула. Говори, как зовут его?

— Кого? — опешила я.

— Да американца твоего, с которым у тебя роман страшенный.Не зря же америкашку хотели сбросить с моста, значит он каким-то концомзамешан. Кстати, как попала ты в ту глухомань?

К этому вопросу я никак не была готова, потому пришлосьлгать, импровизируя; не про измену же мужа ей рассказывать.

— Американцу решила просторы России показать, — брякнула я.

Тамарка зашла в тупик.

— А что же это он был в пижаме, а ты пальто? Как могло выйтитакое?

«Странная логика у этой Тамарки,» — подумала я, и, неморгнув глазом, ответила:

— Мы были в гостинице, занимались любовью, вдруг на менянашло, ты же меня знаешь…

— Знаю-знаю, — охотно подтвердила Тамарка.

— Ну вот, слово за слово, я психанула, накинула пальто ибежать, а он за мной. Естественно в пижаме. В чем был в том и побежал. По-иномуразве меня догонишь?

— Не догонишь, — компетентно подтвердила Тамарка.

— Вот и он не догнал. Бежал-бежал, пока эти «братаны» его несхватили.

— Подожди, — оторопела Тамарка. — Ты же говорила, что«братаны» его тащили из джипа, а ты на мосту в это время была.

— Господи, все так и было! — рассердилась я. — Какая ты,Тома, недоверчивая. Я была на мосту, он меня догнал.