– Так все хреново? – поинтересовался я.

– Точно не радужно. Кто тебя отделал?!

– Школьный хулиган.

– Всего один?

– Видел бы ты нынешних школьников…

– У тебя же черный пояс по кунг-фу…

– По карате. Коричневый. А тот парняга использовал читы.

Женя наконец прошел в комнату, причем так аккуратно, будто опасался наступить на мину.

– Друже, тебе бы к врачу…

Я собрался с силами и кое-как сел на кровати, свесив ноги. Боль простреливала повсюду. Грудина ныла особенно. Дышать было сложно. Я посмотрел на то место, где только что лежал. Все в пятнах крови. Размазанный бурый контур моей тушки.

– Прикольно…

Женя с беспомощным видом стоял рядом. Вряд ли кого-то из его друзей когда-нибудь отделывали так же.

Я спросил:

– Готовить умеешь?

– Что?

– Да что угодно. Яичницу сварганишь?

– Это без проблем, приготовлю.

– В холодильнике найдется пара яиц. Колбаса. Из старого хлеба тостов наделай. Мне нужна энергия.

– Хорошо. Давай в больницу тебя свозим. Вдруг какие внутренние травмы обнаружатся.

Сжавшись в ожидании боли, я поднялся на ноги. Оценивать телесный ущерб было бесполезным делом. Прихромав к зеркалу, я понял, что послужило причиной Жениной оторопи. Отражение напоминало героя Брюса Уиллиса в конце любого «Крепкого орешка». Физиономию покрывал солидный слой запекшейся крови, обильно хлеставшей из ссадины на голове. Бурые комочки инкрустировали шею. Думаю, под футболкой я выглядел не краше. Гематомы на груди разве что не просвечивали сквозь ткань. Я не завидовал парню, на которого смотрел.

– Дай мне пятнадцать минут, – не поворачиваясь, сказал я. – И приготовь пожрать.

Опираясь о стену, я побрел в другую комнату. Получилось не слишком быстро. Но пункта назначения – спальни, оборудованной под тренировочную – в конце концов достиг. Щелкнув выключателем, я озарил темное помещение синим кварцевым светом.

Я проковылял в дальний угол, поднял заготовленное для подобных нужд сосновое полено. Сосна – то самое дерево, что забирает любую энергетику, и положительную, и отрицательную. Приуныли, захворали – шагом марш в ближайший сосновый бор. Минут сорок неспешной прогулки подействуют лучше, чем пачка антидепрессантов.

Посреди комнаты лежала соломенная циновка. Я опустился на нее в положение сэйдза – сидя на коленях, поджав ноги под себя. Большой палец одной ноги поверх большого пальца другой. Спина прямая, между коленями расстояние в два кулака.

Положив полено рядом, я опустил кисти на бедра ладонями вверх. При этом боль испытывал страшную. Колени согнулись с огромным трудом, держать спину было очень сложно. Я прикрыл глаза в попытке отрешиться от ощущений.

Существует множество способов погружения в медитативное состояние. Я пользуюсь базовым: счет выдохов до десяти. И новичкам, и профи не стоит пренебрегать базовыми вещами. Пианист играет гаммы, каратека отрабатывает кихон, я считаю выдохи.

Постепенно ход времени стирается. Твое сознание расширяется, заполняя собой все помещение, а тело уменьшается до микроскопических размеров. И вот ты уже сидишь на циновке площадью в один квадратный сантиметр – такой маленький перед ликом огромной Вселенной. Точка дань-тянь под пупком – средоточие энергии ци в человеческом теле – начинает пульсировать, распространяя волны тепла. Вдоль позвоночного столба бежит энергетический ручей.

Я не ученый и не могу дать объяснений своим телепатическим способностям. Все, что у меня получается, – это вести наблюдения за их проявлениями, подмечая закономерности. И кое-какой эзотерический опыт подсказывает, что вся соль – во внутренней энергии.

Очень скоро ци забурлила во всем теле, вымывая боль из костей, мышц и суставов. Тело самопроизвольно пришло в движение. Я покачивался, продолжая сидеть на коленях. Затем наклонился, касаясь полена ладонями. Совершил продолжительный выдох, направляя поток энергии через кисти в деревяшку. Представил, как уходят из тела боль, усталость, негатив. Проделывая трюк снова и снова, я избавлялся от плохой энергетики и остановился лишь тогда, когда поврежденные участки тела перестали напоминать о себе нездоровым нытьем.

Выпрямившись, растер ладони до жжения, приложил их к глазницам. Волны тепла приятно массировали глазные яблоки. Циркуляция энергии замкнулась сама на себя. После я трижды хлопнул в ладоши, выводя сознание из медитативной расслабленности, открыл глаза.

Сеанс самовосстановления был закончен, и чувствовал я себя гораздо лучше. Боль не исчезла вовсе, но перестала иметь надо мной власть. Я поднялся с циновки, потянулся, затем привел комнату в исходное состояние и вышел на кухню.

Женя орудовал вовсю. Резал что-то из овощей, на сковороде потрескивала почти готовая яичница. Ко мне он приглядывался очень внимательно.

– Все в норме? – осторожно спросил товарищ.

Я кивнул:

– Получше. Сейчас приду.

Я отправился в ванную. Удалось раздеться без посторонней помощи. При этом тело покалывало то тут, то там. Я уж забеспокоился, что неприятные ощущения вновь одолеют меня, но все обошлось. Практика по расширению внутреннего энергетического каркаса удалась. По крайней мере, до вечера можно было не вспоминать о болях.

Я принял душ, наполнив дно ванны мутно-красной водой. Как и предполагалось, на груди обнаружилась огромная лиловая гематома. Пожалуй, стоило внять советам Жени и сходить-таки к врачу. На всякий случай.

Когда я, одевшись в чистую футболку и домашние брюки, вернулся на кухню, Женя закончил приготовления. На столе дожидались яичница с колбасой, тарелка с нарезанными овощами, пара тостов и чашка кофе. Благодарность моя не знала пределов. Женя стоял возле раковины, вытирая руки полотенцем с грязными пятнами.

Я поел в тишине. Видимо, Женёк обратил внимание, какой голод я испытывал, а голод мой оказался непомерен, и решил дать возможность насладиться скромным завтраком. Когда пришла очередь кофе, он, наконец, приступил к расспросам.

– Может, расскажешь уже, что приключилось? Ты опять во что-то влез?

Я кивнул.

– Во что?

– В «Гретель».

Глаза Жени приобрели уже привычную форму пятирублевых монет.

– Ночью?! Совсем из ума выжил?! Это же незаконно!

– Незаконно было бы, если б меня задержали.

– Ну, судя по боевым ранениям, тебя почти задержали! Ты от ментов, что ли, отмахивался?!

Я поморщился.

– Там был Макс Шеллин. И он не стал никого вызывать.

– Сам попытался тебя скрутить?

– Он собирался меня прикончить. Его даже не интересовало, кто под маской.