– И я не спускался, но кое-что умею. Эльвира могла родиться со способностью видеть ауры.

– Тогда остальные трое тоже могли.

– Опять же в теории… Но, будь это так, не думаю, что братья Шеллины страдали бы ерундой до сорока лет, а потом вдруг резко взялись за голову и пошли к успеху. Нет, Жень, их жизни круто изменились именно после спуска в подземелье.

Женёк глубоко задумался.

– Что могло их проапгрейдить? – спросил он. – Призраки серпейских монахов? Подземная аномалия? Радиоактивные залежи?

– Вот мы и узнаем!

Внезапно Женя замялся и неуверенно пробубнил:

– Насчет нашего спуска…

– Только не говори, что струхнул.

– Слушай, друже… Маньяк со скальпелем, расхитители сокровищ, подземные аномалии – это слишком запредельно, понимаешь?

– Струхнул. Настюхе не понравится.

Женя зыркнул на меня исподлобья.

Я собрал посуду и пошел к раковине.

– Ты реально собрался туда лезть?! – спросил товарищ.

– Ага.

– Когда?

– Как и договаривались – сегодня.

Женя молчал. Спиной я ощущал исходящие волны сомнений.

– Ладно, я в деле.

– Да еще бы ты не был… – пробурчал я под нос.

– Что?

– Здорово, говорю. Вдвоем веселей.

Я поставил вымытую посуду на сушилку, перекрыл воду, повернулся к приятелю. Блогер выглядел жалко, согнувшись под бременем душевных терзаний. Я хмыкнул.

– Соберись, тряпка. И пойдем вершить великие дела!

Мы прошли в маленькую комнату. Я щелкнул выключателем, загорелся синий свет.

– Кварцевание? – спросил Женя, осматривая аскетично обставленное помещение.

– Оно самое.

– Зачем?

– Кварц способствует более быстрому и глубокому погружению в транс. Улучшает внутреннюю работу.

– Это все ты? – поинтересовался Женёк, кивнув на семь моих портретов.

– Да, я.

– Зачем тебе столько?

Я встал рядом с Женей, всматриваясь в собственные лица.

– Просто надеюсь однажды увидеть во всем этом смысл…

– А чего не повесишь?

– Да никак перфоратор не куплю. А дрель стены не берет. Ладно, давай я покажу тебе, как работает лучший розыскник планеты.

Мы переместились к столу, заваленному кипой топографических карт. Я нашел нужный лист, разложил на две трети поверхности стола, а все остальное просто смахнул на пол. Перед нами раскинулся двухмерный Серпейск во всем величии своих сорока квадратных километров площади.

– Дело это нехитрое, – стал пояснять я. – Когда мне требуется кого-то или что-то найти, я мысленно представляю образ и отправляю запрос биологическому локатору. Затем просто веду ладонью по карте, квадрат за квадратом, ожидая реакции биолока.

– А если неизвестно, в каком городе или даже стране находится искомый объект? – спросил Женя.

– Для чего, по-твоему, мне целая кипа бумаг? Если нет отправных данных, я начинаю с карты мира. Затем полушария. Меняя карту за картой, я все больше локализую место, где находится объект.

– А если объект окажется, например, в Лаосе? У тебя есть карта Лаоса?

– Нет, но есть компьютер с выходом в Интернет. Найду Лаос, распечатаю слой и по нему запеленгую искомое.

– Оу… – На бородатой физиономии отразилась досада, что он сам не дошел до элементарного решения. – Хитро. Но как быть в нашем случае? Мы же не знаем, как выглядит вход в катакомбы.

Я широко улыбнулся. Мимика отозвалась легким болезненным уколом в голове.

– А вот это – самое интересное. Отойди-ка в сторону и не мешай папочке работать.

Женя повиновался. Сперва сместился к левой стене. Но, видно, набор моих портретов подействовал на блогера угнетающе, и он перешел на противоположную сторону комнаты.

Я приступил к колдовству. Достичь необходимого ментального состояния было несложно. Я провел отличную медитацию двадцать минут назад, и мозг оставался настроен на эзотерическую волну. К тому же я имел обширную практику со времен службы в силовых структурах, и переход в измененное состояние восприятия происходил практически на автомате.

За свою жизнь я уже отыскал несколько десятков физических лиц. Мужчины, женщины, дети. Не важно, исчезали они по воле судьбы или по собственной прихоти, – я находил всех и всегда. Стопроцентный КПД. Но в большинстве случаев я точно знал, кого мне следует разыскивать. Сейчас же задачка усложнялась, ведь речь шла об эфемерном объекте. Никто до сих пор даже толком не доказал, что спуск в подземелье существует.

Сделав глубокий вдох, я принялся за сканирование. Начал, как и всегда, с верхнего левого квадрата – северо-запада Серпейска. Чувственно я оказался там, держа в голове лишь размытое понятие «доступный вход в подземелье». Когда перед глазами нет фотоснимка человека или предмета, приходится крайне четко и лаконично формулировать запрос, подпитывая его намерением.

Пальцами правой руки я заскользил по горизонтали.

Север Серпейска: заводы, спальный район, выезд на Москву. Город тек под моим ментальным оком. Я ощущал определенные процессы, происходящие в нем. Но по объекту поиска биолок отзывался лишь отстраненным холодком.

Квадрат за квадратом, один ряд за другим. Я методично пересекал Серпейск с запада на восток, оказываясь в каждом переулке, в каждой подворотне. Пальцы опускались южнее, замирая в квадрате не более чем на три-четыре секунды.

Наконец я дождался ответа. Прохладное спокойствие биологического локатора сменилось теплом восприятия в области солнечного сплетения. Вот оно! Я опустил глаза на карту – посмотреть, на чем же остановились мои пальцы.

– Джекпот!

Возле плеча тут же возник Женёк. Мы оба склонились над столом.

– Что, прямо там?

– Ага.

– Где это вообще?!

– Не узнаешь родной город?

– Я же не лазаю по болотам! – Блогер подслеповато прищурился. – Где это?

– Устье реки Кары. Под Железным мостом.

– Да ладно тебе! Так очевидно? Это же совсем недалеко от Серпейского кремля!

– Логично. Выход и не должен был располагаться слишком далеко. Ты же сам сказал, что во время осад монахи использовали «Засов», чтобы пополнять запасы воды в монастырях. Негоже за тридевять земель с бочкой ходить.

– Да я о другом. Выход же у всех под носом! Странно, что его до сих пор никто не нашел.

– Саяра нашла.

– Я про разного пошиба сталкеров.

– Так там же густые заросли. Без специальных приборов ничего не разглядишь. – Я повернулся к товарищу и еще раз спросил: – Ну что, идем?