Я устремился спиной вперед и налетел на одну из дверей. Хрустнул косяк, что-то с лязгом упало на пол. Я нелепо шлепнулся на задницу и покатился по тонкому ковру. Руки ниже локтя онемели.

Кое-как мне удалось подняться и быстренько осмотреться. Класс искусств. Я был здесь сегодня днем. Инструменты вдоль стен, творческий беспорядок. Все как и несколько часов назад.

Я метнулся к ближайшему стенду, схватил увесистую на вид, увы, только на вид флейту и принял боевую стойку, стараясь не думать о том, как по-идиотски выгляжу.

Макс не спеша вошел в помещение. Он улыбался. Я видел его мерзкую самодовольную ухмылку в свете уличного фонаря. Сукин сын никуда не торопился.

– Котенок уже убегает? – поинтересовался он. – Слишком рано.

На самом деле любителем убегать я не был, да и бурливший в крови адреналин требовал активных действий. В этот момент мне больше всего на свете хотелось размозжить ублюдку голову.

Как и в прошлый раз, я атаковал первым. Макс уже привычно растворился в вихре своих перемещений. Флейта рассекла воздух. За этим последовал очень болезненный укол в локоть. Я вскрикнул, выронил необычное оружие.

Макс ухватил меня за грудки, дернул в сторону, выводя из равновесия. Он вовлекал меня в свое движение. Это было что-то невероятное. Центробежная сила полностью завладела мной, ноги лишились опоры, и внезапно я понял, что пребываю в состоянии свободного полета.

В тяжелом, нелепом кульбите я плечом проломил стеклопакет и вывалился через оконный проем в объятия холодного осеннего ветра.

Запах сырости. Вероятно, на микросекунду я потерял сознание. Точно не знаю. Просто падение вдруг начало казаться неприлично затянувшимся. Хотя падал-то я всего ничего – до крыши «фольксвагена».

Когда я грохнулся на спину, внутри что-то хрустнуло, а подо мной разбилось стекло. Наверное, лопнули окна минивэна. Думаю, упал я некрасиво. Неправильно упал…

Я скатился с вогнутой крыши, мешком с костями рухнул на парковочную площадку. Запас бодрости и оптимизма иссякал до обидного быстро. Так случается, когда не можешь встать и знаешь, что к тебе приближается маньяк-убийца.

Маска намокала – то ли от дождя, то ли от крови. Дышать стало совсем невозможно. Катастрофически не хватало кислорода. Силы покидали меня.

В фокусе зрения появился Макс. На фоне ночного неба его ухмылка выглядела особенно удручающе. Гребаный Джокер… Он наклонился, приблизившись к моему лицу. Я видел неистовое безумие в суетливых черненьких глазках.

– Мне нравится, что на тебе маска, – довольно прошипел он. – Это заводит. Я даже не буду ее снимать. Я ее срежу. – Он поднял руку, в которой поблескивал хирургический скальпель. – Вместе с лицом…

Вот здесь мне стало действительно стремно. Ночь, вокруг никого, кто бы помог взломщику спастись от маньяка… Никогда больше не буду ходить на такие мероприятия в полночь.

Страх прояснил голову и прибавил сил. Все-таки инстинкт самосохранения и в самом деле главная движущая сила человечества. Дерись или подыхай.

Я медленно подтянул руку к той части пояса, на которой был закреплен электрошокер. О том, что он мог не уцелеть в ходе столкновений с вертикальными и горизонтальными поверхностями, думать не хотелось. Пальцы нащупали мокрый холодный пластик. Макс наклонился слишком близко, и потому мои действия ускользнули от его внимания.

– Что ты молчишь? – спросил он. – Можно же и покричать…

– Вот и кричи, ублюдок! – прорычал я и всадил психу в бочину девяносто тысяч вольт.

Он крякнул и отскочил назад, влетел в крыло помятого фолькса, сполз на задницу. Скальпель звякнул где-то в стороне. Не упуская инициативы, я перевернулся на живот, подполз к притихшему маньяку и с чувством огромного удовлетворения подзарядил мерзавца еще разок, ткнув контакты шокера в грудь.

Мне было абсолютно плевать, что после этого произойдет с психопатом. Я не благородный герой и не мастер кунг-фу, который протянет упавшему сопернику руку. Второй раунд с ускоренным психом мне начинать совсем не хотелось. Учитывая, что он собирался срезать мое лицо вместе с маской…

Я кое-как поднялся на ноги, повесил шокер на ремень. По всему телу перекатывалась невыносимая боль. Интересно, смогу ли утром подняться с кровати?

Постанывая, я захромал к выходу. Сдвинув засов, распахнул калитку и покинул территорию проклятой школы.

Улица по-прежнему была темна, безлюдна и серебрилась лужицами. Я прикрыл калитку, побрел вверх по тротуару. Ноги едва слушались. Я содрал с головы промокшую маску – дышать стало попроще.

То и дело поглядывая назад, я преодолел полсотни метров. Распахнув дверцу «вольво», первым делом вытащил из-под сиденья травматический пистолет. Обернулся в готовности начать стрельбу.

Все было спокойно. Дорога пуста, окна в домах – темны. Полуголые деревья качались в такт порывам ветра. Калитка в особняк, из которого я едва убрался живым, прикрыта. Все хорошо…

Плюхнувшись за руль, я завел мотор и поспешил убраться подальше от чертова дома…

Сначала был рингтон. Телефон звонил снова и снова, но, как бы настойчиво он ни пытался достучаться до меня, я отказывался окончательно приходить в сознание. Забытье – мое пристанище.

Спустя какое-то время телефонная трель сменилась звонком в дверь. Кем бы ни был смельчак на лестничной клетке, он вдавил кнопку до упора и отпускать ее явно не собирался. Между тем мобильник вновь принялся вопить, и теперь уже два ревуна пытались взорвать мне мозг.

А сукин сын упорен…

Первое, что я ощутил, начав приходить в себя, – боль, дикая боль. Ее было так много, что локализовать очаги не представлялось возможным. Болели голова, шея, грудь, спина, руки, ноги. Даже волосы болели. Все тело являло собой монолит физических страданий.

А мой незваный гость продолжал звонить и в дверь, и по телефону.

– Уходите, – пытался рявкнуть я. Получился писк новорожденного котенка.

Рев входного звонка прекратился, но мобильник проявлял чудеса настойчивости. Я осознал себя лежащим на животе в кровати. На мне были черные брюки, футболка и один из берцев. Второй валялся на полу. Там же и куртка с тактическим ремнем. Огромных усилий мне стоило перевернуться на спину. Зато теперь я точно знал, что мобильник пытается докричаться до меня из кармана брюк. Достав его, я таки ответил на звонок.

– Ага…

– Да неужто жив! – воскликнул в трубку до противного бодренький Женя. – Где ты?

– Дома…

– А чего не открываешь? Я минут десять уже ломлюсь!

– Толкни дверь… Наверняка не заперто.

– Ладно, сейчас. И правда не заперто.

Я услышал щелчок дверного замка. Через секунду Женя появился в комнате. Завидев меня, он остолбенел. Глаза его сделались круглыми, как пятирублевки.