Мое разочарование по поводу того, насколько менее активную позицию занимала Клэр, немного смягчается ее семейными обстоятельствами, факты о которых я начала усердно собирать. Я разделяю ее желание покинуть дом, в котором, как она чувствовала, для нее не было ничего, да и ее попытки отыскать свое место в мире – тоже. Меня тоже влечет волнующий и творческий мир моды. И, как и она, я знаю, каково это – потерять маму. Она, должно быть, ненавидела свою жизнь в маленькой бретонской рыбацкой деревушке, ту же жизнь, которая вечно доводила ее мать – мою прабабушку – прежде чем окончательно ее разрушить.

Пока я думаю о потере Клэр, как ей, должно быть, было тяжело провожать гроб своей матери через церковный двор к только что выкопанной могиле. Мимо проносится полицейская машина с завывающей сиреной. Через окна кафе я вижу проблесковые маячки, затем они исчезают.

Это всего лишь мгновенное видение, но шум и блеск сигнальных огней наполняют меня паникой, настолько сильной, что у меня перехватывает дыхание. Я беру графин с водой и немного наливаю в стакан, пытаясь преодолеть дрожь в руках, стараясь успокоиться.

Есть и такие моменты, о которых я не думаю. То, что отложено в дальние углы моей памяти, то, что оставалось за семью печатями в течение многих лет. Но теперь, здесь, в Café de Flore, среди туристов и шикарных парижских дам, поглощенных обедом, перед моими глазами вспыхивает образ. Словно чья-то рука проникла в мою голову и повернула ключ, в мгновение ока открыв небольшую щелку в том надежном хранилище, от которого меня отвлекали мысли о Мирей и Клэр.

Внутренним взором я вижу мигающие синие огни другой полицейской машины. Эта уже не проезжает мимо, о нет. Она паркуется прямо у ворот моего дома. Я чувствую, как чья-то рука протягивается, чтобы остановить меня, сдержать мои попытки побежать к двери, оставшейся приоткрытой. Я слышу тихие голоса соседей, слышу зловещий смысл шипящего слова, которое они произносят: самоубийство. Это кошмар, который много-много раз являлся мне ночью; этот дурной сон о мерцающих синих огнях, бегущих в никуда, отчего я просыпаюсь, задыхаясь, а слезы текут по моим щекам, и сердце колотится прямо в горле.

И всякий раз, пробуждаясь, я понимаю: это был всего лишь сон.

Но далеко не все в порядке. Никогда не бывает все в порядке.

Официант ставит передо мной мой салат, и я стараюсь собраться, пытаюсь вызвать на лице улыбку и качаю головой, когда он обращается с вопросом, не нужно ли мне чего-нибудь еще. Я приступаю к обеду. Обычно я просто накидываюсь на еду, но сегодня у меня нет аппетита. Я слишком занята размышлениями об этой вспышке осознания, вызванной, без сомнения, мыслями о смерти моей прабабушки и проехавшей мимо полицейской машиной.

А затем я понимаю, что наряду с этим шокирующим, чрезмерно ярким воспоминанием, которое я старательно подавляла в течение стольких лет, в моем сознании возникает еще одно трепетное чувство, которое превращается в вопрос: чья рука открыла этот запертый сейф в моей голове? У меня такое чувство, что это не дело рук кого-то из моих знакомых. Этого не могла сделать ни Клэр, ни моя мать.

Когда мое сердце наконец начинает успокаиваться и я оглядываю многолюдное, шумное кафе, представляя, что прямо здесь находятся Мирей и Клэр, хоть это и происходило полвека назад, я понимаю, что ищу еще кого-то. Того, кто пропал. Третью девушку с фотографии.

Где же Вивьен?

Все головы в пошивочной повернулись, как по команде, когда мадемуазель Ваннье вошла в сопровождении новой девушки. В моментально наступившей тишине, когда смолк шум швейных машинок и прекратился тихий шорох разговоров, одна из булавок, которыми пользовалась Мирей для того, чтобы скреплять фрагменты блузки, с легким стуком упала на пол. Она быстро наклонилась, чтобы поднять ее, пока та не провалилась в трещину между досками и не потерялась: замена стоила бы дорого, поскольку главные поставки металлоизделий направлялись на военные заводы в Германии.

Когда она выпрямилась, мадемуазель Ваннье уже представляла остальным новую швею.

– Девочки, это Вивьен Жискар. Она пришла к нам из atelier в Лилле, где приобрела ценный опыт работы с шифоном. Теперь будет кому помочь тебе, Клэр, с отделкой и вышивкой бисером. И она тоже станет жить наверху. Пожалуйста, помогите ей почувствовать себя как дома.

Мирей отодвинула свою работу, освободив место за столом, и отыскала для Вивьен стул, с которого та улыбнулась своим новым соседкам, а затем поставила рядом свой швейный набор и надела тщательно выглаженный белый халат.

Мирей сразу понравилось, как выглядело это новое дополнение к их коллективу. У девушки были широкие карие глаза и длинные волосы медного цвета, которые она носила заплетенными в толстую косу, чтобы они не мешали работе. Здорово было приобрести новую соседку по комнате, особенно теперь, когда другие девушки переехали, и в квартире оставались только Мирей и Клэр. Их пути, казалось, вели их в совершенно разных направлениях, и дистанция между ними ощущалась сильнее, чем когда-либо. Так что, возможно, присутствие этой новой девушки поможет немного оживить атмосферу.

Тем вечером вместе с ними ужинали три портнихи, а Вивьен достала плитку шоколада, чтобы скрасить их скромную еду из хлеба и супа.

– Вот одно из немногих преимуществ того, что Лилль является частью Бельгии в наши дни, – сказала она, развернув обертку, украшенную фирменными знаками «Кот-д’Ор» – пальмой и слоном. – Там действительно делают очень хороший шоколад, когда могут достать ингредиенты.

У Мирей потекли слюнки от предвкушения. И с каким же удовлетворением она вздохнула, взяв один кубик и позволив ему растаять на языке.

– Не могу вспомнить, когда в последний раз пробовала что-нибудь подобное. Как это тебе удалось заполучить ее?

Вивьен улыбнулась, и ее широкие глаза, казалось, при этом осветили все ее лицо.

– Это презент от моей семьи. Думаю, они всерьез обеспокоены тем, что здесь, в большом нехорошем городе, вовсе нечего есть.

– Да, по этому поводу они были практически правы, – засмеялась Мирей, указывая на пустые суповые тарелки и разбросанные на разделочной доске крошки – все, что осталось от их скудного ужина. – А твоя семья все еще в Лилле?

– Мои родители живут к северу оттуда. – Вивьен неопределенно махнула рукой и снова протянула шоколад.

– У тебя есть братья и сестры? – спросила Клэр, беря еще один кубик.

– Всего один брат. А как насчет тебя?

Пока девушки болтали, смакуя каждый лакомый кусочек шоколада, Мирей казалось, что их дружба этим вечером вновь окрепла – и что на вкус она была лучше любого деликатеса от самого изысканного бельгийского шоколатье. Клэр, казалось, тоже выглядела счастливее и даже расслабилась в обществе новой соседки, настолько, что смогла немного рассеять молчание, скопившееся за последние недели в их комнате, словно холодный речной туман.

Словно для того, чтобы стереть возникшее между Мирей и Клэр препятствие, Вивьен привезла с собой новости совсем из другой Франции, за пределами города.