издавна пользовались гражданскими правами на основании королев­ских патентов, что недостает только санкции «активного граждан­ства», чтобы установить их полноправие. Вот почему они, бордос­цы, считают себя оскорбленными тем, что их поставили в резолю­ции Национального собрания на одну доску с «евреями иного про­исхождения». Они выражают свой протест против поведения «евре­ев Эльзаса, Лотарингии и Трех Епископств, которые стремятся жить во Франции под своим партикулярным (общинным) управ­лением, сохранить свои особые законы и образовать класс граж­дан, отделенный от всех прочих». Авторы петиции возмущаются такой «неразумной пылкостью религиозного рвения» и надеются, что это не скомпрометирует сефардов или португезов, которые «никогда не смешивались и не объединялись с толпою прочих по­томков Якова».

Петиция (адрес) бордосцев, подписанная их уполномоченны­ми и 215 главами семейств («chefs de maison»), была распространена в публике и разослана всем депутатам Национального собра­ния. И все таким образом узнали, что есть два еврейских племени: «португальское», патентованное, патриотичное и заслуживающее полноправия, и «немецкое» — фанатичное, обособленное и граж­дански неправоспособное. Петиция поступила в конституционный комитет при Национальном собрании. Комитет поручил одному из своих членов, епископу Отенскому (d’ Autun), знаменитому впос­ледствии дипломату Талейрану, составить доклад по поводу хо­датайства бордосцев. 28 января 1790 г. доклад был представлен палате с следующим заключением Конституционного комитета: «Революция, восстановившая права всех французов, не может от­нимать у какой-либо группы граждан дарованные ей права. По­этому, не предрешая ничего относительно отсроченного общего вопроса (об евреях), комитет предлагает собранию предоставить евреям Бордо то, что они по праву требуют, и объявить их актив­ными гражданами на тех же условиях, как всех прочих граждан». Прочитанное предложение вызвало в зале сильный шум. На три­буну взошел присяжный юдофоб Ревбель и начал: «Вам предлага­ют, господа, чтобы евреи Бордо не считались евреями»!.. Он до­казывал, что предложение конституционного комитета противо­речит резолюции 24 декабря, что если дать равноправие бордос­ким евреям, то нет основания отказывать в нем эльзасским, а это опасно, ибо объявление евреев равноправными вызовет в Эльзасе погромы против них. В том же духе говорил аббат Мори. Им возра­жали ораторы левой, доказывавшие, что нельзя смешивать евреев бордоских с эльзасскими: за первыми требуется сохранить их пре­жние гражданские права, а последним дать права, которых они рань­ше не имели.

Поправку большой важности внес аббат Грегуар, заявив, что равноправие следует дать не только бордоским, но и всем евреям Южной и Западной Франции, известным под именем: «португальских, испанских и авиньонских». Что же касается эльзас-лотарингских евреев, то он просил назначить определенный день для разбора вопроса о них и объявил, что займется тогда опровержением ложных доводов Мори и прочих противников эмансипации.

После многих формулировок и поправок приступили к голосованию. Пробовали решить вопрос вставанием, но дважды повторенный опыт дал сомнительный результат. Пришлось прибегнуть к поименному голосованию. Антиеврейская партия решила помешать поименному голосованию и сорвать заседание. В рядах правой поднялся невообразимый шум; депутаты духовенства и дворянства поднимались с мест, выходили и возвращались, разговаривали, шумели. Голос секретаря, вызывавшего имена депутатов, заглушался этим шумом; двадцать раз перекличка начиналась и прерывалась. Скандальная сцена длилась два часа. Левая и центр возмущались наглым поведением юдофобов и решили не уступить скандалистам. Председатель собрания заявил, что никто не помешает ему довести голосование до конца. Наконец «черные» устали шуметь, поименное голосование пошло правильно. За благоприятное евреям предложение с поправкою Грегуара было подано 373 голоса, против — 225. Принятое таким значительным большинством решение гласило: «Национальное собрание постановляет, что все евреи, известные во Франции под именем португальских, испанских и авиньонских, продолжают пользоваться правами, какие им доселе предоставлялись королевскими патентами, а потому они могут пользоваться всеми правами активных граждан, если будут удовлетворять условиям, установленным на этот счет собранием[19].

Декрет Национального собрания был тотчас представлен на утверждение королю и через несколько дней вступил в законную силу. Жившие в Париже сефарды отправили в Бордо курьера, чтобы сообщить землякам радостную весть. Однако бордосцам пришлось пережить еще несколько тревожных дней. «Черная сотня», огорчен­ная своим поражением, пыталась поднять городскую чернь в Бордо против евреев. В Париж приходили тревожные вести о происшед­ших там эксцессах; реакционная пресса торжествовала, видя в этом подтверждение своего мнения, что «король французов не может быть королем жидов». Но слухи оказались преувеличенными. 9 февраля депутат Гара сделал в Национальном собрании успокоительное за­явление, прочитав письмо, присланное евреями Бордо через нароч­ного. Оказалось, что там произошла незначительная демонстрация, выразившаяся в том, что кучка молодежи кричала в театре, в здании Биржи «Долой евреев!» и пыталась удалить еврейских зрителей. Боль­шая часть публики была, однако, возмущена выходкою буянов, а на другой день почетнейшие горожане из христиан выразили предста­вителям еврейской общины сожаление по поводу скандального ин­цидента. Вокруг здания Биржи была поставлена военная охрана, но она оказалась излишней: явившиеся в театр в следующий вечер ев­рейские посетители были встречены аплодисментами христианской публики.

§ 16. Агитация в Парижской коммуне в пользу евреев

Отмечая торжество либеральных идей, проявившееся в декрете 28 января, «Journal de Paris» заметил: «Но в этом торжестве есть оса­док горечи. Евреи Эльзаса и Лотарингии могут сказать Националь­ному собранию, как Исав своему отцу: «неужели у тебя только одно благословение?» ... Обойденные пасынки отечества, эльзас-лотарин­гские и парижские ашкеназы не ограничились, однако, скорбными жалобами. Они научились требовать равноправия как должного, а не просить, как дара. Еще после отсрочки 24 декабря эти «немецкие» евреи, возмущенные медлительностью Национального собрания, из­готовили петицию к нему, где заявили, что они ждут гражданского равноправия не путем постепенных улучшений, а безотлагательно. Они требуют своих прав «с настойчивостью людей, жаждущих не ми­лости, а акта справедливости», ибо, участвуя в общественных обя­занностях, они должны иметь долю и в преимуществах обществен­ности. Это для них «вопрос жизни и смерти в области социальной». Петиция, подписанная генеральными синдиками Эльзаса и Лотарин­гии, Серф-Берром и Исаак Берром, была подана Национальному собранию 28 января 1790 г., но не имела успеха. Роковая «отсрочка» осталась в силе.

Особенно глубоко почувствовала обиду ашкеназская коло­ния в Париже. Она находилась в самом центре революционного движения и принимала в нем деятельное участие. Свыше ста евре­ев служило в национальной гвардии столицы, вступив туда доб­ровольцами вскоре после взятия Бастилии. В некоторых участках Парижа, особенно Кармелитском, еврейские жители, вопреки ог­раничениям, состояли членами муниципальных советов и других городских учреждений. Евреи жертвовали также немало денег на общественные нужды. Бедный ученый, автор известной нам «Апо­логии евреев» Залкинд Гурвиц, состоявший переводчиком при ко­ролевской библиотеке в Париже, уделял из своего скудного годо­вого жалованья в 900 франков четвертую долю в общественную кассу. Такие люди не