Норман Казинс подготовил докладную записку и 30 апреля 1963 г. отправил ее письмом на имя президента Кеннеди. В ответ на просьбу президента о предложениях он написал:

«Настал момент для самой важной речи за весь период вашего президентского правления. Это должна быть речь, которая своими невероятными предложениями подлинного мира, дружелюбным тоном по отношению к советскому народу и пониманием тех испытаний, которые выпали на его долю во время последней войны, вдохновляющими призывами в защиту интересов человека, вызовет широкую общественную поддержку американского руководства во всем мире.

В первую очередь это создаст совершенно новый контекст для поиска путей сохранения мира. Я сомневаюсь, что есть проблема, которая глубже затронет американцев, да и все другие народы, чем эта. Есть ужасные предчувствия и зловещие тенденции. Поддержка действенных идей по достижению мира создаст новые масштабные источники силы.

Одно из поразительных достижений вашей речи в сентябре 1961 г. в Организации Объединенных Наций [в которой Кеннеди бросил вызов Советскому Союзу в «гонке за мир», термин, который он, в свою очередь, заимствовал у SANE, миротворческой организации Казинса, выступающей за сокращение ядерных вооружений]{1848} заключалось в том, что она вызвала волну, которая смыла многих сторонников жесткой политики… В любом случае, переформулирование наших мирных целей, включая вдохновляющее предложение народам на противоположной стороне, создаст помехи как для внутренней, так и для внешней оппозиции»{1849}.

Через две недели после того, как Казинс отправил свою записку президенту, его пригласили в Белый дом для встречи с Тедом Соренсеном, спичрайтером Кеннеди. Тот сказал, что президент дал ему записку Казинса по поводу речи с масштабным предложением мира. «Он хочет последовать вашему совету, – заявил Соренсен. – Он хотел бы, чтобы вы отправили ему свои идеи для текста выступления на церемонии вручения дипломов в Американском университете 10 июня»{1850}.

В то время как Джон Кеннеди поставил все на карту ради своей революционной речи о мире, Никита Хрущев рисковал своим союзом с Фиделем Кастро, убеждая его доверять Кеннеди.

После визита Казинса к Хрущеву в апреле в Советский Союз в мае прилетел Кастро и пробыл там целый месяц. Кастро все еще сердился на Хрущева за откровенное предательство во время Карибского кризиса. Когда Хрущев предотвратил катастрофу, объявив о решении отозвать советские ракеты, этим он сильно разозлил Кастро{1851}. Без консультации с кубинским правительством Хрущев лишил Кубу сил и средств сдерживания агрессии США спустя лишь несколько дней после развертывания ракет. Взамен Хрущев получил для Кубы от руководителя капиталистического государства лишь гарантии ненападения. Теперь Хрущев пытался умилостивить Кастро, пока они совершали дружеский вояж по Советскому Союзу. Тем не менее ради достижения более прочного мира Хрущев вновь поставил на карту отношения с кубинским лидером. Он убеждал Кастро смотреть на необходимость довериться их врагу – Джону Кеннеди – с точки зрения практической мудрости.

Кастро так описал удивительный месяц, проведенный с «наставником» Хрущевым, который терпеливо объяснял ему, каким образом удалось мирно разрешить Карибский кризис: «часами [Хрущев] читал мне многочисленные сообщения, сообщения от президента Кеннеди, некоторые из них были переданы Робертом Кеннеди… С нами работал переводчик, и Хрущев все читал и читал отправленные и полученные им письма»{1852}.

А так сын Сергей вспоминает разговоры Никиты Хрущева с Фиделем: «Отец пытался убедить Кастро в том, что американский президент сдержит свое слово, и Кубе гарантированы как минимум шесть лет мирного развития, именно столько, по мнению отца, Кеннеди должен продержаться у власти. Шесть лет! Да это же почти вечность!»{1853}

В конце концов Кастро решил последовать совету своего старшего товарища-коммуниста. Он перестал думать о, возможно, саморазрушительных планах сдерживания США с помощью советских ракет и присоединился к альтернативному пути сохранения мира, по которому последовал папа Иоанн XXIII (а теперь и Никита Хрущев). Он заключался в том, чтобы избежать войны, не угрожая применением оружия массового поражения, а посредством укрепления доверия. Как отметил в своей докладной записке от 5 июня Ричард Хелмс, отвечавший в этот период за тайные операции ЦРУ, «по просьбе Хрущева, Кастро, вернувшись на Кубу, решил перейти к политике примирения в отношении администрации Кеннеди»{1854}.

В то же самое время Джон Кеннеди готовился говорить о мире. В Американском университете 10 июня Кеннеди принял идею утопической миротворческой речи, предложенную Норманом Казинсом, и сделал ее своей. Папа римский, влияние которого президент-католик Джон Кеннеди никогда бы не смог признать, также был соавтором этой речи{1855}. После выхода «Мира на Земле» весной 1963 г. налицо был обнадеживающий сдвиг в духовном климате отношений между Востоком и Западом, как это видно из диалога Хрущева и Кастро об установлении мира с Кеннеди. Президент почувствовал эти изменения. Он выбрал нужный момент, чтобы взять на себя огромную ответственность за сохранение мира во всем мире.