Прошла еще неделя осады. Анастас, так звали священника,вышел на встречу с Тавром и подробно сообщил о делах в городе. Вода, что текламощной струей, вдруг начала иссякать. К вечеру ослабела настолько, что погороду прокатился панический слух, что русы нашли и отвели в сторону трубы,питающие город…

За ночь трубы иссякли полностью. Стратиг распорядился выставитьвозле цистерн с водой усиленную стражу. Он кусал губы, бледный и растерянный.Впервые приходится ограничить раздачу не только еды, но и воды…

С утра небо было чистое, солнце поднялось палящее, а когдаповисло в зените, в городе все живое скрылось от зноя. Время от времени черезстену перелетали сосуды с горючей смесью. Изнемогающие от жары и ожогов воиныгасили пожары песком, но русы усилили тяги своих машин, сосуды забрасывали скаждым днем все глубже в город. У них этих страшных баллист появлялось всебольше, подвозили из далекой Руси, там еще княгиня Ольга с их помощью бралаИскоростень, а еще летучие отряды русов находили и захватывали в мелких городахи фемах Климатов.

Город изнемогал. Со стен видно, как увеличивается, несмотряна потери, несметное войско русов. Подкрепление пришло из русских городов вКлиматах: Сугдеи и Корчева, а из Тмутаракани явилось хорошо вооруженное конноевойско. К тому же по всем Климатам ромеи бежали, а их работники и рабы, будь тославяне или других племен, с наслаждением жгли хозяйские дома и уходили ввойско Владимира.

Владимир в нетерпении яростно метался по шатру. Войдан иПанас поговаривали о новом штурме, ромеи обессилели, а на князе уже лица нет,не может дождаться падения города.

– Нет, – цедил Владимир сквозь зубы. – Нет! Яне хочу, чтобы лилась кровь лишь ради того, чтобы потешить князя.

В его голосе была твердость. Войдан заметил с иронией:

– Раньше тебе было все одно, сколько чего прольется,чьи головы полетят как репьяхи.

– Теперь не все равно.

– А что изменилось? – спросил Войданскептически. – Мир все тот же.

– Я не тот. А значит, и мир не тот.

В русском стане царило веселье. В нещадную жару на глазахугрюмых херсонитских воинов русы обливались водой, щедро разбрызгивали, поиликоней. Дразнили, поднимая на копьях куски жареного мяса, провозили под стенамиобозы, где подводы ломились от битой дичи, где в бочках холодной водыплескалась живая рыба. Костры, на которых пекли мясо, а на вертелах жарилицелые туши кабанов и оленей, разводили поближе к стенам, чтобы сводящие с умазапахи несло на исхудавших защитников. Смеясь, уверяли, что от капающих слюнейхерсонитов теперь так скользко, что на стены не взобраться вовсе.

Защитники города от жары и жажды падали с пересохшими ртамизамертво. Стратиг Лев велел вынести последние бочки воды на стены. Ежели русыпойдут на приступ, воины должны напиться, иначе не удержат мечи. А городдоживает последние дни. Дома горят, от черного дыма слезятся глаза, грудьрвется от кашля. Уже нет сил гасить пожары, а русы все бросают тяжелые глыбы,что убивают и калечат людей, швыряют горшки с экскрементами и горючими смесями.Самим не продержаться…

Дома горели по всему периметру, затем ветер разнес огонь и вцентральную часть, где высился гордый дворец стратига.

– Княже, – не выдержал Войдан, – самая пораударить! Там уже и ворота защищать некому!

– Потерпи еще, – отозвался Владимир.

Войдан косился на его исхудавшее лицо. Кожа на скулахнатянулась так, что едва не прорывалась. Губы пересохли, будто сам страдал отжажды со всеми херсонитами.

– Что с тобой, княже?

– Жду, – отозвался Владимир глухо. – Этотплод сам падает в подставленную ладонь.

К полудню, когда от жары плавился песок, а все живоезабилось в щели в поисках прохлады, над городом уже стояла сплошная стеначерного удушающего дыма. Горели уже не отдельные дома, горел Херсонес. Русскиевоины перестали дразнить последних воинов на стенах, умолкли. Из городадоносились едва слышные душераздирающие крики, треск падающих перекрытий, ревпожара. Даже стены накалились, один русич коснулся голым локтем, с руганьюотпрыгнул. На обожженном месте вздулся пузырь.

Солнце начало двигаться к закату, но воздух оставался такимже знойным, сухим, горячим. Внезапно большие ворота города распахнулись. Оттудавывалилась толпа оборванцев, худых и растрепанных, словно их только чтовыпустили из застенка. С воем, криками, руганью и плачем они понеслись черезмост, не дожидаясь, пока тот опустится, толкались и срывались в ров, ноостальные бежали, обезумев, к морю.

– Воины! – страшно заорал Войдан. – На коней!Ударим…

Владимир перехватил за локоть, сжал с силой:

– Не спеши.

– Ворота все еще открыты!

– Я думаю, так и останутся.

Войдан покачал головой, сам вскочил на коня. Во главе малойдружины понесся к воротам. Тавр поймал взгляд Владимира, кивнул, отдал какие-топриказы помощникам. Те умчались, а вскоре большой отряд с кирками и лопатамиотправился в горы.

Умен, подумал Владимир. Без слов понимает. Городу нужнавода, теперь это уже не враги. К тому же насточертело сидеть в походном стане!Многие русичи сумеют найти жилища в городе. В захваченных домах, где в живыхостанутся только покорные женщины.

А в стане принимали оборванцев. Оказалось, доведенные доотчаяния ремесленники, которым досталось больше всего, голодной смертипредпочли гибель, если придет, от оружия русичей. Еще два дня тому разгромилипоследние склады, но запасы еды и воды богатые прятали в домах. В бедныхкварталах, где жили гончары, оружейники, кожевники, умершие от голода лежалипрямо на улицах, а у живых не было сил их убрать. Тогда, в отчаянии, ониворвались в дома богатых, убили всех, ворвались во дворец стратига Льва, убилии его со всей семьей, открыли ворота.

Владимир велел Панасу и Тавру:

– Вводи войска, но сразу же очисти улицы от трупов. Идома. Вот будет здорово, если, взяв такую крепость, передохнем от чумы илихолеры!

– Тебе готовить дворец стратига? – спросил Тавр.

Владимир поймал его взгляд, понял, что скоро долженприоткрыть проницательному воеводе часть своего сокровенного замысла:

– Да. Я должен что-то иметь под собой, когда будуторговаться!

Город горел, но на этот раз русские войска были ни при чем.Озверелая беднота, что успела похоронить своих малых детей, вымещала боль иярость на богатых, у которых в подвалах были тайные цистерны с водой. Трупыженщин и детей вчерашних властителей города выбрасывали на улицы. Богатые домане столько грабили, сколько в слепой ярости громили, рубили и жгли. Владимирубыстро это надоело, велел всех головников карать на месте.