ценностью могут обладать и мысль, чувство, поступок и т. д.».[1644] Иными словами, хозяйственной ценностью могут обладать только предметы или явления материального мира, которые, в отличие от духовных ценностей, становятся объектами чьей-либо собственности.

По мнению С.Л. Франка, хозяйственная ценность возникает при наличии двух необходимых условий.

Первое условие: хозяйственной ценностью (по общему признанию) могут обладать только блага, т. е. материальные предметы, удовлетворяющие известной потребности.[1645] При этом нужно иметь в виду, что поскольку посредством воздействия на нас данного предмета может быть удовлетворена только определенная величина потребности, что одно удовлетворение этой потребности исключает или уменьшает следующее, то вследствие этого само явление приобретает для нас особую ценность, которая называется субъективной хозяйственной ценностью. «В этом случае мы стремимся поставить явление в такое отношение к нам, чтобы вся сумма удовлетворения, которую можно получить от него, была вполне нам обеспечена. Сюда относятся, главным образом, все предметы материального мира, для которых удовлетворение какой-нибудь потребности связано с разрушением тех физических или химических их свойств, которые и составляют объект человеческой потребности».[1646]

Согласно автору, сказанное позволяет легко понять, почему при таких условиях возникает особенная, или хозяйственная, ценность явлений. Дело в том, что когда одно удовлетворение не препятствует другому, когда границы данного удовлетворения не определены, тогда человеку не нужно принимать никаких мер для обеспечения подобного удовлетворения своей потребности. Если речь идет о нравственной ценности какого-нибудь поступка или чувства, интеллектуальной ценности какой-либо мысли, то эти ценности не уничтожаются оттого, что не один человек, а множество людей наслаждаются ими. Ибо величина удовлетворения здесь не обусловлена свойствами самого явления, а потому она не есть величина конечная и может распределяться между различными людьми или несколькими случаями удовлетворения потребности со стороны одного человека. Поэтому при наличии таких ценностей удовлетворение потребности в них всегда обеспечено.

Совершенно иначе обстоит дело с благами, или материальными предметами, которые могут удовлетворять только определенную величину человеческой потребности. «По отношению к ним человек должен заботиться о том, чтобы полезные их качества были использованы целиком, и притом именно им, а не кем-либо иным. Человек должен, следовательно, привести эти блага в такое отношение к себе, при котором именно ему была бы обеспечена полная их утилизация, другими словами – он должен обладать ими».[1647]

Однако указанного условия, т. е. способности материальных благ удовлетворять только определенную величину потребности, еще недостаточно для возникновения у них хозяйственной ценности. Ведь эти блага могут служить источником удовлетворения только определенной суммы потребностей. Но если эта сумма превышает существующую у людей величину потребностей, то дело принимает фактически тот же оборот, как если бы величина этих потребностей, удовлетворяемых данным благом, была бы неопределенной.[1648] Следовательно, «хозяйственная ценность возникает только тогда, когда сумма потребностей, могущих быть удовлетворенными при посредстве данного блага, не превышает той, которая имеется у людей, пользующихся этим благом. Очевидно, что в противном случае удовлетворение потребности хотя и будет зависеть от обладания всей совокупностью данного рода благ, но не будет зависеть от обладания каждой единицей этого блага, так как имеется целая масса излишних для удовлетворения потребности благ; поэтому-то каждое конкретное благо и не будет обладать хозяйственной ценностью: пользующееся им лицо не заинтересовано в обеспечении своего пользования».[1649]

Отсюда вытекает второе условие: «Хозяйственная ценность есть нечто отличное от обычного понятия потребительной ценности. Для того, чтобы возникла первая, надо не только, чтобы благо было полезно, но чтобы вместе с тем оно было относительно редко, т. е. чтобы количество его не превышало того, которое необходимо для удовлетворения наличных потребностей в нем».[1650]

Нетрудно видеть, что все эти рассуждения о двух условиях возникновения хозяйственной ценности не выходят за рамки вышеуказанного учения К. Менгера. Рассматривая это учение как высший этап в развитии теории ценности, С.Л. Франк выделял следующие его положения: 1) величина (высота, по терминологии автора) субъективной ценности блага определяется интенсивностью той потребности, удовлетворение которой зависит, с одной стороны, от обладания данным благом, с другой – от низшей, или предельной, полезности последнего;[1651] 2) субъективная ценность есть не что иное, как психологическое состояние, которое характеризуется чувством зависимости: каждый человек самостоятельно оценивает благо, приписывает ему ценность, сознавая тем самым зависимость удовлетворения тех или иных потребностей, т. е. своего счастья или благополучия, от обладания этим благом;[1652] 3) редкость благ есть один из источников субъективной хозяйственной ценности, принадлежность к которой обнаруживается не только у людей, но и у животных;[1653] 4) ценность средств производства равна ценности создаваемого посредством их предмета потребления, которая определяется его предельной полезностью.[1654]

Как показано выше, все эти положения, выработанные в рамках австрийской (психологической) школы, имеют весьма существенные недостатки. Игнорируя и даже углубляя эти недостатки, С.Л. Франк утверждал, что заслуга психологической школы состоит в том, что ее представители положили в основу теории ценности особую категорию – абсолютную, или субъективную хозяйственную, ценность.[1655] Указывая на ее взаимосвязь с трудом, автор пытался «доказать», что такой подход позволит, с одной стороны, преодолеть ограниченность психологической интерпретации теории ценности;[1656] с другой стороны, выявить пути «органического соединения» этой теории с марксистской теорией стоимости (ценности).[1657]

При этом С.Л. Франк опирался на следующие методологические предпосылки.

1. Несмотря на коренные различия между исторической и марксистской школой, они сходятся в одном: критикуя классическую политэкономию, их представители считают, что все законы общественных явлений суть законы исторические, присущие только определенной исторической эпохе, и что в силу этого установление всеобщих законов, которые действуют при всяких формах общественных отношений и на всякой ступени общественно-исторического развития, – невозможно. Напротив, «преимущество» психологической школы заключается в том, что якобы она впервые «установила» всеобщие экономические законы, трактуя их как психологические законы, которые имманентны всем историческим эпохам и которые выражают отношение человека к природе.[1658]

2. Поскольку всеобщие, или психологические, экономические законы не зависят от исторически определенной формы отношений между людьми, то в наиболее «чистом виде» эти законы могут проявляться в гипотетическом «изолированном хозяйстве» знаменитого Робинзона, в котором он как субъект данного хозяйства противостоит объекту – природе.[1659]

3. Метод робинзонады позволяет выделить две группы отношений, складывающихся в «изолированном хозяйстве». Первая группа охватывает отношения потребления, т. е. известное взаимодействие между человеком и силами природы, в ходе которого эти силы воздействуют на самого человека желательным для него путем. В объективном смысле это взаимодействие необходимо для поддержания жизни человека, в субъективном – ставит своей целью доставить ему чувство удовольствия и устранить чувство страдания, или, что то же самое,