видно, что целесообразное руководство силами природы при создании благ не сменило внезапно естественную производительную деятельность самой природы, совершенно не подчиненную воле человека. Такая смена обусловлена прежде всего техническим прогрессом. Он есть не что иное, как постепенный процесс подчинения стихийных сил природы воле человека, т. е. процесс замещения естественной производительной деятельности природы целесообразным производством, направляемым волей человека.[1679] Следовательно, результат производства «складывается, как равнодействующая, с одной стороны, воли человека, т. е. направления его деятельности, с другой – действия независимых от него сил. При этом техническое развитие имеет тенденцию постоянно увеличивать роль первого фактора в ущерб второму».[1680]

Подобное положение определяет и ценность производимых благ. «Когда потребности человека удовлетворяются путем потребления благ, всецело созданных производительной деятельностью природы, субъективная ценность этих благ, как мы видели, определяется самостоятельной предельной полезностью каждого из них и не стоит ни в каком отношении к труду. Когда, в предположенном нами идеальном случае, производство благ всецело зависит от направления человеческой деятельности, ценность благ, входящих в состав дохода, определяется исключительно затратой труда на их производство».[1681]

По существу таким же образом определяется ценность благ и на переходной ступени между обоими этими состояниями. Поскольку труд, будучи одним из факторов, определяет результат производства, то человек господствует над последним. Это означает, что, увеличивая или уменьшая затрату труда в различных отраслях производства, человек имеет возможность изменять количество производимых продуктов, а следовательно, и ценность каждого из них. «При таком положении дела ценность продукта хотя и будет определяться его собственной предельной полезностью, но будет вместе с тем автоматически стремиться стать пропорциональной затрате труда, именно благодаря переходу труда от менее доходных отраслей производства в отрасли более доходные и обусловленному таким переходом сглаживанию различий в ценности продуктов равного количества труда. Закон трудовой ценности будет действовать в этом случае косвенно через ряд постоянных колебаний и уклонений от него в ту и другую сторону. Для действия его, таким образом, отнюдь не требуется идеально точная зависимость между результатом производства и затратой труда; такая точность обеспечивает лишь наиболее быстрое и непосредственное его действие, а не действие вообще, которое имеет место, раз только дана возможность, посредством изменения в направлении затраты труда изменить качество, а вместе с тем и ценность продукта. Несмотря на временное уклонение отдельных субъективных оценок от трудовой ценности, они будут иметь постоянную тенденцию совпасть с ней».[1682]

Обобщая вышеизложенное, отметим следующие моменты, свидетельствующие о несостоятельности концептуального подхода С.Л. Франка.

1. Если ранее автор утверждал, что труд не является единственным и универсальным фактором производства, то теперь он занял иную позицию. По его мнению, труд есть единственное универсальное средство производства. Известно, однако, что в качестве последнего выступают средства труда и предметы труда, которые в совокупности образуют средства производства. Труд же в узком смысле слова, т. е. как целесообразная деятельность, есть не что иное, как расходование рабочей силы человека. Если рассматривать взаимодействие всех этих элементов производства с точки зрения его результата – произведенного продукта, то средства производства предстают здесь как вещественный фактор, а человек, будучи носителем рабочей силы, – как личный фактор. В противоположность этому, автор по существу отождествлял эти факторы, определяя труд как единственное универсальное средство производства, что вступает в противоречие с выдвинутым им выше положением.

2. Согласно автору, труд не есть некий объективный фактор производства, обладающий особыми естественными свойствами. Он суть лишь форма выражения психической деятельности человека. Именно это обстоятельство позволяет установить связь между затратой человеческого труда и субъективной ценностью благ, которые входят в состав дохода изолированного хозяйства. Поскольку субъективная ценность каждого блага характеризует психологическое состояние человека, то она совпадает с трудовой ценностью этого блага, т. е. является результатом субъективной оценки последнего пропорционально затраченному на его производство труду. Отрицая, таким образом, объективное содержание труда, автор истолковывал его как субъективно-психологический феномен, что вполне согласуется с методологией маржинализма.

3. Действительно, в процессе своей трудовой деятельности человек опирается на содействие сил природы. Но хотя при этом сама природа служит источником создания естественных благ, она тем не менее «не производит» ценности. Последние, как известно, характеризуют социальную значимость (полезность) только тех благ, которые вовлечены в хозяйственный оборот и в силу этого связаны с трудовой деятельностью людей, ориентированной на удовлетворение их разнообразных потребностей. Именно с этой точки зрения осуществляется субъективная оценка данных благ, выражающая «субъективную ценность» последних. Это касается и такого блага, как земля, «субъективная ценность» которой определяется не априори, а исходя из хозяйственных нужд, когда она становится всеобщим средством труда, т. е. является кладовой полезных ископаемых и носительницей естественных свойств, используемых в производстве, например, в сельском хозяйстве для выращивания культурных растений. В последнем случае земля функционирует в качестве не только главного средства труда, но и предмета труда, «предельная полезность» которых будет оцениваться в соответствии с естественными свойствами самой земли, т. е. по плодородию, местоположению и т. п.

4. Смешивая конкретный труд с абстрактным, автор заявлял, что ценность благ, создаваемых в изолированном хозяйстве, определяется, с одной стороны, их собственной предельной полезностью; с другой стороны, затратой труда на производство этих благ. Подобная трактовка, однако, вращается в порочном кругу. В самом деле, мерилом субъективной оценки предельной, или наименьшей, полезности каждого блага служит его субъективная ценность, а последняя совпадает с трудовой ценностью, т. е. психологической оценкой затрат труда на производство данного блага. В таком случае невозможно определить, во-первых, реальный вклад каждого фактора производства, в том числе и труда, в создание «ценности» производимого блага; во-вторых, взаимосвязь труда с другими факторами производства в условиях непрерывно развивающегося технического прогресса; в-третьих, объективную основу пропорциональной затраты труда в различных отраслях производства, а стало быть, и специфики перелива труда из менее доходных отраслей последнего в более доходные.

5. В условиях изолированного хозяйства можно, конечно, регулировать индивидуальные затраты труда на производство тех или иных благ сообразно потребностям отдельного человека. Но при этом невозможно установить «закон трудовой ценности», на основе которого совершаются «постоянные колебания и уклонения ценности этих благ» в зависимости от соотношения данных затрат труда и результата производства. Ибо любой экономический закон выражает существенные, устойчивые, постоянно повторяющиеся необходимые связи (отношения), объективно складывающиеся между людьми в рамках исторически определенной экономической системы. Поэтому говорить о каким-либо законе в хозяйстве знаменитого Робинзона, живущего на необитаемом острове, просто бессмысленно.

Игнорируя все эти недостатки, С.Л. Франк выдвинул нелепое положение, согласно которому, наряду с человеком, «трудятся» и другие факторы производства: животные, машины, естественные силы природы. По мнению автора, в совокупности эти факторы служат «передаточным механизмом», посредством которого осуществляется изменение направления человеческой деятельности, ориентированной на достижение желаемых результатов