Сегодня Юрий уже имел возможность пообщаться с Моной — зазавтраком в доме на Амелия-стрит. Она сидела за столом в окружениимногочисленных родственников и с аппетитом поглощала кукурузные хлопья смолоком — излюбленный американский завтрак. Судя по всему, девочка была радавозможности поговорить с Юрием. Она буквально засыпала его вопросами, да и самаболтала без умолку, перескакивая с одной темы на другую. При этом она успелапокончить с хлопьями и съесть огромное яблоко, оставив от него лишь несколькосемечек.

Вся семья просто с ума сходит, узнав, что она будетпреемницей наследия, сообщила Мона. Целый рой родственников так и вертитсявокруг нее. Бедняжки — они так стараются ей угодить, разве что не просят о великойчести поцеловать ее кольцо. Впрочем, со смехом добавила Мона, она, к сожалению,не носит колец.

Неожиданно став серьезной, Мона заметила:

— Не понимаю, как это мы можем рассуждать о наследии,пока Роуан еще жива?

На это Рэндалл, грузный, оплывший старик с множествомподбородков, тоже сидевший в кухне, заявил:

— Дорогая, жива Роуан или нет, не имеет значения. Такили иначе, она уже никогда не сможет родить. Не сможет произвести на свет дочь.

Судя по выражению лица Моны, эти простые слова ее поразили.

— Да, конечно, — прошептала она, потупившись.

— А вы хотите вступить во владение наследием? —едва слышно прошептал Юрий.

Удержаться от этого рискованного вопроса было невозможно.Мона, растерянная, внезапно утратившая свою легкомысленную болтливость, сиделатак близко и смотрела прямо ему в глаза. В ответ она расхохоталась. Но в этомсмехе не было ничего пренебрежительного или издевательского. Смеясь, онастановилась еще красивее.

— Райен все объяснит тебе, Мона, — сказал один изнеизвестных Юрию молодых людей, которые во множестве толклись в доме. — Ноты сама можешь в любое время ознакомиться с документами относительно легата.

Смех Моны стих. На лицо ее словно упала тень.

— Знаете, есть одна пословица… — сказала она. —Или, может, это изречение святого Франциска Ассизского — точно не помню. Пословам Старухи Эвелин, это изречение часто повторял дядюшка Джулиен. И маматоже. Звучит оно, кажется, так: «Бойся своих желаний, ибо они исполнимы». Иличто-то в этом роде.

— Да, подобное изречение вполне в духе дядюшкиДжулиена, Старухи Эвелин и святого Франциска, — заметил Джеральд.

Тут Мона встала из-за стола и заявила, растягивая слова наамериканский лад — Юрий никак не мог привыкнуть к такому произношению:

— Ладно, засиделась я с вами. Пойду к своему любимомукомпьютеру.

Да, сегодня она уже вспоминала о компьютере.

Когда Юрий поднялся наверх, чтобы захватить саквояж, до негодонеслось пощелкивание клавиш. Мона сидела в своей комнате. Он не решилсяспуститься в холл и заглянуть в приоткрытую дверь.

— Мне нравится Мона Мэйфейр, — признался он,внимательно глядя на Эрона. — По-моему, она умница. Мне все Мэйфейрынравятся.

Сказав это, Юрий ощутил, как щеки его вспыхнулипредательским румянцем. Откровенно говоря, Мона ему не просто нравилась.Н-да-а. Но она слишком молода. А может, не слишком?

Юрий встал. Не хотелось покидать этот красивый дом. Тут онвпервые ощутил исходящий из кухни аппетитный запах.

— Вы уже уходите? — удивился Эрон.

— Мне надо спешить, — пояснил Юрий. — Иначеони закроют доступ во все файлы.

В комнату вошла Беатрис. На одной руке у нее виселопоношенное твидовое пальто, к которым Эрон питал необъяснимое пристрастие. Вдругой она держала плащ Юрия.

— Вы непременно должны поужинать с нами, — заявилаБеатрис. — Через полчаса все будет готово. Для нас обоих это не простойужин. И нам бы очень хотелось, чтобы сегодня вы были с нами. Если вы уйдете,Эрон ужасно расстроится. И я тоже. Вот ваш плащ, надевайте.

— Так мы будем ужинать здесь или куда-то уходим? —спросил Юрий, принимая из рук Беатрис свой черный плащ.

— Сейчас мы пойдем в церковь, — сообщил Эрон. Оннадел твидовое пальто и расправил отвороты. Потом проверил, на месте ли носовойплаток. Сколько раз Юрий наблюдал, как он это делает. Эрон разложил по карманамключи и паспорт. Потом, расплывшись в улыбке, достал какой-то лист бумаги и, несводя глаз с Беатрис, развернул его.

— Надеюсь, Юрий, вы не откажетесь стать свидетелем нанашей свадьбе, — сказала Беатрис. — Магдален и Лили будут ждать нас вцеркви.

— О, так ваша свадьба состоится прямо сейчас?

— Да, дорогой, — счастливо улыбаясь, подтвердилаБеатрис. — Но нам надо спешить. Если мы задержимся, ужин пропал. Сегодня яугощу вас традиционными блюдами Мэйфейров. Надеюсь, Юрий, вы любите острыеблюда? Гвоздем стола будет приготовленный по особому рецепту лангуст.

— Спасибо, Юрий, — шепнул Эрон.

Беатрис надела темный жакет, и ее отрезное шелковое платьепростого спортивного покроя сразу стало казаться более строгим и официальным.

— Вы оказали мне высокую честь, — заявил Юрий.

Да, ради такого случая компьютер может подождать. Даже еслиэто компьютер Моны.

— Сами понимаете, сейчас не слишком подходящее времядля пышной свадьбы, — пояснила Беатрис, возглавляя маленькуюпроцессию. — Может, потом, когда все неприятности останутся позади, мызакатим настоящий банкет. Как ты к этому относишься, Эрон? Да, конечно, когдавсе снова будут спокойны и счастливы, мы отпразднуем наше бракосочетаниепо-настоящему. Но тянуть с совершением обряда мне не хочется.

Она покачала головой и добавила с легкой тревогой в голосе:

— Я не хочу больше ждать.

Майкл выходил из спальни только в туалет, и всякий раз емутрудно было на это решиться. Прежде чем выйти, он должен был убедиться, чтосиделка на своем посту. Потом он стремительно заскакивал в туалет, до которогобыло всего четыре шага, делал то, что ему требовалось, и торопливо возвращался.

Больше всего он боялся, что Роуан умрет, пока он справляетнужду. Умрет, пока он моет руки. Умрет, пока он говорит по телефону.