боялись, что по ним тоже проедутся, Эстель Браун опустила голову, и он проехался по всем бэк — вокалистам.

Эстель ушла со сцены, и Кэти заняла ее место, но, когда Элвис перешел к представлению, он свирепо оглядел Кэти и оставшихся Sweets и сказал: «Хочу предупредить вас, что заранее извиняюсь за уныние, но если вам не понравится — сходите на горшок». На этот раз ушла Сильвия, последовав за Кэти, оставив на сцене одну Мирну, которая «улыбалась, пела и хлопала весь остаток представления».

Ни Кэти, ни Sweets не знали точно, что он имел в виду под «кошачьими консервами»; никто не думал, что это расовое, но все понимали, что это враждебное, был какой — то грубый подтекст не только в самом комментарии, но и в его поведении. Он пытался вручить Мирне на сцене кольцо, от которого она вначале отказалась, но потом позволила надеть себе на палец после представления. Кэти, Сильвия и Эстель приняли решение об уходе, из — за этого в группе создалась ненормальная ситуация, никто не знал, как это будет воспринято прессой. Джерри Шиллинг, чья позиция осложнялась отношениями с Мирной, пытался успокоить Элвиса, который был разозлен таким предательством. Он не собирался извиняться. «Он хотел, чтобы я стал его эмиссаром, но я сказал: «Нет, Элвис, это твое». Он сказал: «К черту их всех. Мирна может поехать со мной. Кому нужны Sweets в шоу?»

У всех было настолько замороженное состояние, что Фелтон позвонил Милли Киркхэм, бэк — вокалистке шестидесятых, которая пять лет назад пела с ним во время съемок фильма That’s the Way It Is, и организовал ей с ними встречу в Эшвилле через два дня. В это время Том Дискин уговорил Кэти и Sweets поехать на следующий день в Гринсборо, хотя они не давали никаких обещаний на продолжение. Доктор Ник с ужасом увидел, что все его попытки контролировать настроение свелись к нулю, что поведение Элвиса похоже на кокаиновый кутеж, он был поражен, сломлен этой маниакальной энергией, которую он не умел лечить.

На следующий вечер в Гринсборо после извинений Элвиса Sweets продолжили работу, а Кэти — нет, и Ред сказал, что Элвис хочет видеть ее после шоу. «Я думал, что это смешно», — сказал он, объясняя свои подколы, а когда Кэти заметила, что он понимал, что это грубо, он просто утомленно пожал плечами. Он сидел на кровати в форме для карате; в одной руке он держал подарочную упаковку с часами, а в другой — пистолет. Он направил пистолет на нее: «Что ты выбираешь, это или это?»

«Я пыталась успокоиться, но сердце колотилось, а в голове было полно сумасшедших мыслей… Я только улыбнулась и сказала: «Что же, я выбираю подарок, спасибо!» Я смеялась, но внутри у меня был хаос. «О Боже, что это с ним?! Что он собирается делать?» Я была так напугана, что у меня был натянут каждый нерв, но внешне я пыталась оставаться спокойной. «Я должна уйти из шоу, Элвис. Я останусь до конца гастролей, но потом, я думаю, для нас обоих будет лучше, если мы не будем встречаться». Он ухмыльнулся и пожал плечами: «Если ты думаешь, что это лучшее, значит, это лучшее. Я не буду тебя останавливать, если ты чувствуешь, что это лучший выход».

Вся труппа с волнением наблюдала, что же будет дальше. Некоторые разозлились на Элвиса, остальные были просто разочарованы. Джей Ди Самнер считал, что Кэти и Sweets никогда не должны были уходить, это «непрофессионально». Эстель приняла извинения Элвиса за искренние; он так спокойно разговаривал с ней, а в конце «чуть не умолял». Но в то же время она видела огромную перемену в человеке, которого она очень любила и восхищалась. За вечер он несколько раз поменял место своего отправления, и в конце концов оставил всех, кто должен был лететь на его личном самолете, в аэропорту Гринсборо, потому что они опоздали на несколько минут. Лоуэлл Хэйс, ювелир, который вместе с доктором Ником оказался в числе высаженных, не мог поверить в то, что видел. «Он должен был прислать обратно самолет, чтобы забрать нас. Как только мы прибыли, кто — то подошел ко мне и сказал: «Элвис просит вас. Он хочет всем купить что — то». Он купил все, что у меня было, и хотел большего. Он спросил: «Вы знаете каких — нибудь ювелиров в городе?» Я ответил: «Нет, сэр, но через час я могу достать любые драгоценности». Я связался с Мемфисом, отдал необходимые распоряжения, прыгнул в самолет и тут же вернулся обратно. Элвис скупил практически «универмаг драгоценностей»! Каждому члену группы что — то досталось. Каждая участница Sweet получила по кольцу стоимостью 5000 долларов».

На следующий день в Эшвилле произошло событие, которое поставило под сомнение такую щедрость. В Гринсборо у Элвиса разболелся зуб, и он дважды посетил местного дантиста. Через два дня зубная боль все еще беспокоила его, и Ник организовал еще один осмотр. Когда дантист вышел из кабинета, доктор Ник наблюдал, как Элвис осматривает в кабинете все ящики в поисках медицинских образцов. Ник начал убеждать его, что Элвис заработает хронический кашель, но не мог его остановить, пока не вошел дантист. Когда они вернулись в отель, он настоял, чтобы Элвис отдал ему лекарства. «Я думаю, что смутил его, забрав при всех лекарства. И еще больше смутил, когда отказался отдать их обратно». Элвис был таким взбешенным, каким Ник его еще не видел, он метался по комнате и орал, пока наконец не ушел в ванную, чтобы надеть пижаму и поспать перед вечерним выступлением. Когда он вышел из ванной, у него на поясе было оружие. Доктор Ник стоял вместе с Верноном, когда он обнял одной рукой отца, случайно или намеренно пистолет выстрелил. Пуля срикошетила об стул и попала доктору Нику в грудь, вызвав больше обиды, чем страха, но до полусмерти напугала Вернона и заставила прибежать охрану. Элвис пытался посмеяться над этим, но, с точки зрения Ника, это было потрясающе, что никто не был убит. А Вернон, все еще слабый после недавних проблем с сердцем, только качал головой и спрашивал Элвиса, соображает ли он, что делает.

Возможно, публика в Эшвилле чувствовала, что произошло. Хотя отзывы были хорошими и поддержка толпы достаточно активная, но это был один из нескольких моментов, когда Элвису не устраивали овацию стоя. Последний вечер вообще чуть не сорвался из — за отсутствия реакции толпы, тогда он опять