сделал это, то разозлился, так как Полковник усомнился в неопытности Петерса. Он сказал, что Петерс и Стрейзанд — это команда, которая преследует свои цели, что устная договоренность — совсем не то, что будет в контракте. Полковник просто не понимает, бахвалился Элвис перед каждым встречным, кто его слушал, — в конце концов, это был его шанс на серьезную роль. Полковник больше не был в курсе, он не знал, что происходит.

Но он позволил Полковнику управлять и этим, как позволял управлять всем почти с момента их встречи. И в конце концов он стал к нему прислушиваться. Он воспользовался комбинацией из своекорыстного интереса и наивности в кино, Стрейзанд и Петерс могли сыграть на его восторге, чтобы заключить для себя хорошую сделку, — это была хитрость, он выглядел бы неудачником, как только взял роль неудачника.

4 апреля First Artists, компания Стрейзанд, и Warner Brothers сделали предложение в 500 000 долларов плюс 10 % от валовой выручки, но продюсеры фильма сохраняли за собой все права музыки и звукозаписи. Через десять дней Полковник набросал свои условия Рождеру Дэвису, который должен был перевести это на доступный язык и вынести на переговоры с Уильямом Моррисом. Он хотел 1 миллион долларов для Элвиса плюс 100 000 долларов на расходы и 50 % доходов с первого доллара, вместе с подтверждением любых песен, которые представит Элвис, и неопределенной сделкой, которая будет обсуждаться отдельно о правах на саундтрек. Мистер Пресли отметил свою особую заинтересованность в создании фильма, писал Полковник Дэвису, который давно научился читать между строк. Что Паркер был удивлен открытием, что у мисс Стрейзанд свой подход к ситуации, но он смог объяснить мистеру Пресли, что «мы должны придерживаться наших обычных условий», и «по возможности он должен заключить лучшую сделку» и не дать своему энтузиазму перечеркнуть бизнес или продюсерам зарезать «дешевую сделку». Он также хотел проинформировать Дэвиса, что кое — что уже просочилось в прессу и что он посоветовал Пресли оставаться поблизости в случае, если он понадобится, и «должен быть в курсе всех дел для дальнейших переговоров».

Элвис так и не попал на переговоры. Когда 24 апреля он отправился на гастроли, кино уже осталось в прошлом. Все вокруг него понимали, что опять вмешался этот старик, а Элвис ничего не делал, чтобы опровергнуть это. Но на самом деле, казалось, это было для него облегчение — не заключать такой внезапной сделки такой долгожданной мечты. В конце концов, решил он, это было всего лишь то, о чем ему говорил Полковник; ему было жаль, что Полковник оказался прав, но это было так. Стрейзанд и Петерс думали, что у них будет преимущество, но, когда поняли, что у него есть деловая проницательность, они просто исчезли.

Он мог сказать, что Шейла тоже была на грани расставания с ним. Она уверяла, что — нет, но на самом деле это было так, она все больше сопротивлялась ехать с ним на гастроли даже на несколько дней, она принимала это без возражений, без единого признака ревности или собственничества, все опознавательные знаки беспорядка в его жизни. С ее точки зрения, ставка была невысока. «Я была его другом, его дружком, я заботилась о нем. Физическая сторона никогда не была слишком увлекательной, а теперь становилась все меньше и меньше. Я никогда не ревновала». Она не возразила, когда в первую часть тура Элвис взял с собой топ — модель Минди Миллер. Она даже приветствовала это и была бы счастлива, если бы Минди удалось изменить его жизнь к лучшему. Для Шейлы это было уже почти прошлое, чтобы пытаться что — то объяснить. Она уже немного значила для него, она это чувствовала и не знала, как разорвать отношения.

Гастроли в общем получились тусклыми: Элвис был бледным и отекшим. Но фанаты любили его, и за две недели работы они с Полковником получили 700 000 долларов. Для группы это был печальный опыт. Для Джерри Шиффа, который вернулся после двухгодичного отсутствия, это было как возвращение в мир, где все знакомо, но атмосфера полностью изменилась. Раньше музыка заставляла волноваться, потому что в ней была сильная энергия, даже в балладах.

Даже благотворительный концерт был испорчен атмосферой за кулисами. Элвис фотографировался с сенатором Биллом Уорнером и выглядел спокойным и таким скромным, застенчивым и грациозным, каким только мог, когда вручал жене сенатора чек на 108 860 долларов для жертв торнадо. Правда, губернатор быстро исчез, так как Полковник Паркер, разозлившись, что за кулисами много народа, постоянно кричал: «Верните, верните их».

Через три недели они снова отправились в «ураганный» тур, на этот раз с платными концертами в Джексоне. На этот раз они заработали больше — 811 000 долларов за двенадцать дней. Противореча себе, Элвис активно раскручивал новый сингл «T — R–O — U–B — L–Е», исполняя его на каждом шоу, он сбросил вес и снова мог носить комбинезоны. Звукозапись не давала ничего (кассеты расходились в две тысячи копий), но зато повысилось качество выступлений, он вернулся к року и вспомнил такие песни, как «Burning Love». Гвоздями программы по — прежнему оставались «An American Trilogy» и «How Great Thou Art», публика вызвала Элвиса еще раз, чтобы повторить это, когда он прокричал: «О, Господи, как велико твое творение».

Вернувшись в Мемфис, он порвал штаны, наклонившись, чтобы поцеловать фанатку, но он остался в хорошем настроении, шутливо ворчал на публику, что они могли бы сохранить свои деньги и бесплатно посмотреть его передачу на следующей неделе That’s the Way It Is. Он продолжал дурачиться, представляя свою группу, подчеркивая, что Джей Ди Самнера и The Stamps не было с ним, когда он снимал кино, «а Кэти Вестморлэнд вообще, наверное, не захочет быть со мной после сегодняшнего вечера». Публика смеялась над этой безобидной шуткой, но Кэти это достало, она была сыта по горло скрытыми и не скрытыми сексуальными намеками. Она была уверена, что это происходит из — за ее отказа поддерживать прежние отношения и из — за того, что он не одобряет то, что она встречается с одним из членов группы. В Шривпорте он объявил: «О, ты была со мной — но не в кино». Еще несколько раз она видела, что он отворачивается от микрофона и говорит: «Она так хороша…» Она не знала, слышал ли это кто — нибудь на сцене, но у нее на самом деле были причины обижаться, не только на жестокость Элвиса по отношению к ней, но и на ту перемену, которая заставила