— Ты понимаешь, Лайтвуд, — сказал Ласло, — что если ты уйдешь, то уже не сможешь вернуться. Мы запрем против вас обереги Идриса, сорвем портал со стен Гарда, заложим кирпичом входы из Безмолвного города. Ты никогда не сможешь вернуться.

— Заложить кирпичом входы в Безмолвный город? — сказал Диего. — Ты хочешь отрезать себе доступ к Безмолвным Братьям? К Чаше и Мечу?

— Кто держит Идрис, тот держит и Зеркало Смерти, — сказал Ласло. — Что касается Безмолвных Братьев, то они испорчены, как и Железные Сестры. Мы будем отрезать их от Аликанте, пока они не увидят ошибку своих путей. Пока они не увидят, кто такие настоящие Сумеречные охотники.

— Мир больше Идриса, — сказал Джейс, стоя рядом с Алеком, высокий и гордый. — Ты думаешь, что берешь нашу родину, но ты делаешь ее своей тюрьмой. Так же, как мы никогда не сможем вернуться, ты никогда не сможешь уйти.

— За пределами Идриса мы будем сражаться, чтобы защитить мир, — сказал Алек. — Здесь вы будете гнить, играя в солдат, которым не с кем сражаться, кроме друг друга.

Алек повернулся спиной к Балогу и повернулся лицом к Конклаву. — Давайте откроем портал сейчас, — сказал он. — Те, кто не живет в Аликанте, возвращаются через него в свои дома. У тех, кто живет здесь, будет выбор. Соберите свои семьи и идите с нами или останьтесь здесь, в ловушке навсегда, с Когортой в качестве ваших правителей. Это выбор каждого Сумеречного охотника, хотят ли они быть заключенными или свободными.

Клэри поднялась на ноги и подошла к двери в задней части комнаты, доставая из кармана свое стило. Конклав молча наблюдал, как ее стило вспыхнуло в руке, и серебристо-серый вихрь начал расти у дверей, открываясь наружу, мерцая вдоль стен, пока не превратился в огромный портал.

Она повернулась, чтобы посмотреть на комнату. — Я буду держать это открытым до тех пор, пока кому-то нужно будет покинуть Идрис, — сказала она твердым и ясным голосом. — Я буду последней, кто пройдет здесь. Кто хочет быть первым?

Эмма встала, и Джулиан двинулся вместе с ней, действуя вместе, как всегда. — Мы последуем за нашим Консулом, — сказала Эмма.

— Блэкторны пойдут первыми, — сказал Джулиан. — Оставь тюрьму себе, Зара. Мы будем свободны без тебя.

Остальные члены семьи поднялись вместе с ними. Алина подошла к Джии и взяла ее под руку, Эмма подумала, что комната была бы полна криков и хаоса, споров и драк. Но казалось, что плащ ошеломленного принятия был накинут на Сумеречных Охотников, как тех, кто уходил, так и тех, кто оставался. Когорта и их союзники молча наблюдали, как большинство Сумеречных Охотников либо направились к порталу, либо пошли собирать свои вещи из домов Аликанте.

Аликанте станет городом-призраком, городом-призраком в Стране призраков, подумала Эмма. Она поискала глазами Диану и обнаружила ее неподалеку в толпе. — Магазин твоего отца, — сказала она. — Твоя квартира.

Диана только улыбнулась. — Я не возражаю, — сказала она. — Я всегда возвращалась с тобой в Лос-Анджелес, дорогая. Я учитель. Не владелец магазина в Идрисе. И почему я должна хотеть жить там, куда Гвин не сможет поехать?

Кристина обняла Диего и Джейми, когда они стояли, готовые вернуться в Мехико. Дивия и Райан готовились к встрече. Как и Кэмерон с Пейдж Эшдаун, хотя Ванесса все еще стояла на возвышении, глядя на них прищуренными глазами. Тело Амелии лежало у ее ног. Эмма почувствовала укол жалости. Пожертвовать столь многим ради дела, которое тебя совершенно не волнует, а потом умереть незапятнанной. Это казалось слишком жестоким.

Кэмерон повернулся спиной к Ванессе, направляясь к лестнице, присоединяясь к Блэкторнам и их друзьям, когда Клэри направила портал, чтобы вернуть их в Лос-Анджелес. Он даже не оглянулся на кузена. Эмма надеялась, что он заметил ее ободряющую улыбку.

Эшдауны были не единственной семьей, которую это могло разлучить. Но с каждым шагом к порталу она понимала, что они поступают правильно. Ни один сияющий новый мир не может быть построен на крови и костях.

Перед Эммой открылся портал, светящийся и мерцающий. Сквозь него она могла видеть океан и берег, неясные очертания Института. Наконец Блэкторны отправились домой. Они прошли через кровь, через бедствия, а теперь и через изгнание, но наконец-то возвращались домой.

Она взяла Джулиана за руку, и они вошли внутрь.

Город в море

Киран уже некоторое время ждал на лугу. — Никто никогда не говорил тебе, — подумал он, — что когда ты станешь королем двора Фейри, тебе придется носить очень зудящий бархат и шелк почти все время. Сапоги были хороши — у короля был свой сапожник, который лепил кожу к его ногам, но он вполне мог обойтись без украшенного драгоценными камнями пояса, тяжелых колец и камзола с пятью фунтами вышивки на нем в ясный летний день.

Шорох в траве возвестил о прибытии генерала Винтера, который низко поклонился Кирану. Киран много раз говорил ему не делать этого, но Винтер настаивал.

— Адаон Кингсон, твой брат, — объявил он и отступил в сторону, позволяя Адаону пройти мимо него и приблизиться к Кирану.

Братья внимательно посмотрели друг на друга. Адаон был одет в зеленую ливрею пажа при дворе Благих. Это его устраивало. Он казался отдохнувшим и спокойным, его темные глаза задумчиво смотрели на Кирана. — Вы хотели поговорить со мной наедине, милорд? — сказал он.

— Винтер, отвернитесь, — сказал Киран. По правде говоря, ему было все равно, что услышит Винтер: он не утруждал себя секретами от начальника своей стражи. По его мнению, королю лучше не иметь секретов, если он может этого избежать. Он просто отдал инструменты для шантажа в руки врага.

Винтер отошел на несколько шагов и повернулся к ним спиной. Послышался шорох, и горстка охранников в Красных колпаках, пришедших с ним, сделала то же самое. Адаон приподнял бровь, но удивляться было нечему: стражники умели делать себя невидимыми, но короли не оставались на лугах одни и без защиты.

— Ты проделал весь путь до дверей вражеского двора, чтобы увидеть меня, — сказал Адаон. — Полагаю, мне сделали комплимент.

— Ты единственный брат, которому я когда-либо доверял, — сказал Киран. — И я пришел спросить тебя, не хочешь ли ты стать королем вместо меня.

Брови Адаона дрогнули, как птичьи крылья. — Разве тебе не нравится быть королем?

— Этим нельзя наслаждаться или не наслаждаться. Это не имеет значения. Я оставил Марка и Кристину, которых люблю, чтобы стать королем, но я не могу этого вынести. Я не могу так жить. — Киран поиграл своими тяжелыми кольцами. — Я не могу жить без них.

— И они не выживут при дворе. — Адаон задумчиво потер подбородок. — Киран, я не собираюсь становиться королем по двум причинам. Во-первых, с тобой на троне короля и со мной рядом с Королевой, мы можем работать над установлением мира между Благими и Неблагими. Королева ненавидела Эрона, но она не ненавидит тебя.

— Адаон… — голос Кирана был хриплым.