И мне надоело беспокоиться о том, что обо мне думают другие, и позволять им указывать мне, в каких рамках я должна держаться.

Всю свою жизнь я жила по правилам. Но теперь мне пора начать создавать собственные чертовы правила. Начать прямо здесь и сейчас.

– Я полубожество хаоса, Джикан. Я точно знаю, что я могу делать, а чего не могу, и сейчас мне надо преподать урок вот этому гнусному ублюдку… – Я показываю на замороженного Сайруса. – …Урок, который собьет с него спесь. Если хочешь, ты можешь остаться и посмотреть, что я делаю с теми, кто бесит меня. И вот еще – на этой неделе я потеряла многих из тех, кто был мне дорог, и меня задолбали люди, которые рассказывают мне, как я должна жить. – И, если ты хочешь остаться и понаблюдать… – Я показываю на участок слева от меня, где сейчас стоит около дюжины замороженных вампиров. – Думаю, это хорошее место. Не дожидаясь его ответа, я опять поворачиваюсь к Сайрусу и к моим друзьям, которые смотрят на меня, разинув рты.

– Что теперь? – спрашиваю я, но они все только качают головами.

Между тем Честейн наконец понял, что происходит, и они с Артелией ведут Армию горгулий прямо к нам. Честейн держится за левую часть груди, и я боюсь, что в последней битве он получил серьезное ранение.

– Я вижу, ты унаследовала способности своей бабушки, – произносит Честейн, растягивая слова, но я не могу понять, впечатлен он или просто констатирует факт. – Полагаю, у тебя есть план, Грейс?

– Пожалуй, план – это слишком сильно сказано, – отвечаю я, закатив глаза. Но я просто шучу, и я уверена, что он это знает. – Мне надо, чтобы ты вывел Армию на позицию.

Несколько секунд Честейн пристально смотрит мне в глаза, будто пытаясь понять, хочет он выполнять мой приказ или нет. Это пробуждает во мне прежнюю досаду.

– Я могу разморозить его и дать ему десять секунд, чтобы показать, на что он способен, если ты этого хочешь, – говорю я, подняв одну бровь.

– Ты ошибочно приняла мое молчание за осуждение, моя королева, – отвечает Честейн, отвесив мне низкий поклон. – Я лишь пытался понять, с какого угла мне будет лучше видно его лицо, когда до него дойдет, что с ним происходит.

– Это хороший вопрос. – Я слегка улыбаюсь и показываю ему налево, туда, куда я отправила Джикана, который принял мое предложение и прямо из воздуха достал себе стул. В настоящий момент он горстями ест попкорн и следит за представлением с таким видом, будто давно не видел ничего интереснее. – Однако, возможно, ты предпочтешь передать эту честь Артелии, а сам составишь компанию нашему гостю?

Я не пытаюсь лишить его хорошей потехи, но в битве его потрепали, и ему точно ни к чему участвовать в том, что должно произойти.

Должно быть, он понимает мою логику, потому что, хотя на миг на его лице отражается удивление, в конце концов он кивает. И говорит:

– Артелия, ты готова возглавить нашу Армию?

Артелия кивает, кланяется ему, затем опять поворачивается к Армии и повелительно командует:

– Летуны, постройтесь кругом.

Самые грозные летуны – включая Артелию и Родриго – выдвигаются вперед и образуют круг вокруг Сайруса, моих друзей и меня. Тем временем остальные горгульи встают в более широкий двойной круг вокруг Стоунхенджалайт.

И, как только они выстраиваются таким образом, что края их крыльев соприкасаются, как только последняя горгулья занимает свое место в кругу, по нему проходит мощный электрический разряд.

Я чувствую, как он проходит через каждую из горгулий, и его энергия всепоглощающа, невероятна. Я ощущаю это еще до того, как разряд доходит до меня.

Как только крылья горгулий соприкасаются, Корона на моей ладони, которая горит уже несколько часов, внезапно нагревается так, будто ее объяло пламя. И я сразу понимаю, что мне надо делать.

Теперь, когда моя Армия находится на позиции, я перебираю нити, прижатые к моей груди. Одна из них намного толще остальных и окрашена в золотой цвет. Сайрус. Я отпускаю ее.

И тут до него доходит, что его обыграли.

И он в ярости.

Глава 173. Шах и мат

Я иду к Сайрусу, который вертится на месте, отчаянно пытаясь отыскать выход из круга горгулий. Но фишка в том, что выхода нет. Все, что происходило, все, что сделал он, и все, что сделала я – все, что сделали мы – и привело нас сюда, к этому моменту.

Я спокойна перед лицом его паники и невозмутима перед его злобой.

– Ты воображаешь, будто можешь меня победить? – рычит он, пятясь. – Так вот, это невозможно. Меня не может победить какая-то там девчонка.

– В этом всегда и состояла твоя проблема, – говорю я ему, тесня его, припирая к стенке. – Ты видишь вещи такими, какими они, по-твоему, должны быть, а не такими, какие они есть на самом деле.

На секунду я делаю паузу и оглядываю всех горгулий, которые явились нам на подмогу. Затем перевожу взгляд на моих друзей, измученных и потрепанных, и думаю, что я никогда еще не испытывала такой гордости. Гордости за всех нас.

– Потому что на самом деле мы уже победили. Мы разгромили тебя. И, если ты до сих пор этого не понял, то ты еще более жалок, чем я полагала. – С этими словами я кладу ладонь на его грудь.

Он пытается убрать ее, но едва моя ладонь касается его, как он теряет способность двигаться. Теряет способность говорить. Он не может сделать ничего, кроме как стоять неподвижно, пока я сужу его.

– Сайрус Вега, ты стремился к войне в то время, как тебе надлежало охранять мир. Ты причинял зло тем, кого тебе надлежало беречь и защищать. Ты разрушал жизни, которые тебе надлежало делать лучше. За твои многочисленные злодеяния ты лишишься своей магической силы. – Мой голос звучит уверенно и ровно.

А затем я делаю глубокий вдох и отбираю у него всю силу до последней капли.

Я смотрю – мы все смотрим, – как он скукоживается у нас на глазах. Затем наступает момент, когда я начинаю отстраняться. Я уже выкачала из него все то, что дало ему Сошествие, уже отобрала у него его вечный укус. Теперь можно было бы отойти в сторону и предоставить моей Армии разделаться с ним. В своем нынешнем виде он не продержится против них и пяти минут.

Но подарить ему быструю смерть было бы несправедливо, к тому же нельзя оправдать убийство.