то соображение, что заключение Рисвикского мира развязывало руки империи, которая могла теперь вновь обрушиться на Турцию всеми силами, возбуждали в последней миролюбивое настроение и заставили ее принять посреднические услуги, предложенные ей Англией и Голландией. Английское и голландское правительства выступили с посредничеством в Константинополе, предвидя скорую кончину испанского короля Карла II и неминуемую борьбу затем между Бурбонами и Габсбургами за испанское наследство, во время которой турецкая война должна была значительно ослабить Австрию и тем дать перевес Франции. В интересах посредников было содействовать освобождению Австрии от этой войны и, таким образом, мешать усилению Франции; в интересах самой Австрии было иметь в предстоящей борьбе свободные руки. Вот почему предложение посредничества нашло себе сочувствие в Вене. Летом 1698 г., перед приездом туда Петра, там шли предварительные переговоры между союзниками о будущем мире, причем было принято и основание для мирных переговоров: «uti possidetis». Это основание было выгодно для австрийского дома и для Венеции ввиду тех значительных территориальных приобретений, которые были ими сделаны во время войны.

Известие о мирных предложениях турок и о начале мирных переговоров было получено Петром еще в Амстердаме и вызвало у него большое недовольство, с которым он и приехал в Вену. Горя нетерпением выяснить этот вопрос и не будучи в состоянии дожидаться начала официальных переговоров великих послов с австрийскими министрами, которые не могли открыться ранее исполнения предварительных формальностей, он, как припомним, непосредственно сам начал эти переговоры с канцлером графом Кинским, послав ему 21 июня в письменном виде три ясно и прямо поставленных вопроса: намерен ли император продолжать войну или готов заключить мир? Если намерен заключить мир, то на каких условиях? Какие условия предлагаются через посредничество английского короля турками? На эти вопросы австрийское правительство отвечало, что цесарь не прочь выслушать сделанные турками мирные предложения и что основание для переговоров принято такое, на каком всегда договаривались с турками предки цесаря: «uti possidetis». В происшедшей затем личной приватной беседе с Кинским 26 июня Петр с откровенной прямотой выразил недовольство как тем, что австрийский двор начал переговоры без предварительного извещения союзников, так и самым основанием, принятым для будущего мира, — «uti possidetis». Не будучи извещен заранее о склонности цесаря заключить мир, он, готовясь к продолжению войны, сделал большие военные приготовления и вошел в убытки, которых можно было бы избежать, если бы знать о предстоящем прекращении войны. Основание «uti possidetis» его не удовлетворяет, так как он не довершил еще своих завоеваний взятием крепости Керчи, необходимой для безопасности со стороны крымских татар, без чего не может быть прочного мира. Без приобретения этой крепости ему мириться нельзя. После этой беседы царь формулировал письменно два своих желания: 1) он желает прочного мира, а для этой прочности ему необходимо приобретение Керчи, из которой можно было бы сдерживать нападения крымских татар; 2) если турки крепости этой не уступят, то он, царь, желает, чтобы цесарь не только вел войну до истечения срока трехлетнего союзного договора, заключенного 8 февраля 1697 г., но и еще два или по меньшей мере один год сверх того, т. е. до 1701 г. В ответе на эти пожелания, данном 30 июня, Кинский указал на трудность получить от турок Керчь путем переговоров, так как турки не имеют обыкновения уступать то, чего они не потеряли. Во всяком случае, царь будет иметь время ее приобрести силой оружия. На пожелание продолжать войну до 1701 г. в том случае, если турки не согласятся уступить Керчь добровольно, дан был уклончивый ответ: рассудить об этом будет возможность и по открытии конгресса с турками. На этом приватные переговоры Петра с Кинским окончились; официальных переговоров Великому посольству не пришлось начать вследствие внезапного отъезда в Москву. Петр понял, что решение цесарского правительства непреклонно. Ничего не оставалось, как принять участие в будущем конгрессе. Уполномоченным вести дело на конгрессе был назначен третий великий посол — Прокофий Богданович Возницын.

Теперь нам следует поближе познакомиться с этим дипломатом, деятельность которого на мирном конгрессе надолго займет наше внимание, и привести на память несколько сведений, какие имеются о предыдущей его служебной карьере. П. Б. Возницын был родом из детей боярских Владимирского уезда, из того слоя этого мелкого служилого люда, которым наряду с разночинцами «из поповичей и простого всенародства», по выражению князя Курбского, комплектовались кадры персонала подьячих в московских приказах. Возницын начал службу по ведомству иностранных дел подьячим Посольского приказа, куда попал в блестящее время управления этим приказом знаменитого «государственных великих и посольских дел оберегателя» А. Л. Ордина-Нащокина. Дипломатические способности молодого человека были, по-видимому, оценены в приказе, и его стали посылать за границу. Так, еще в чине подьячего он в 1668 г. посылался с иноземцем Томасом Келдерманом в Вену и Венецию для приглашения представителей императора и Венецианской республики к участию в съезде русских послов с польскими, который должен был иметь место в 1669 г. В 70-х годах при А. С. Матвееве Возницын трижды посылался с небольшими дипломатическими поручениями гонцом в Варшаву, где каждый раз представлялся королю. В 1681 г. он получил чин дьяка и в том же году был отправлен в Константинополь в посольство с окольничим Чириковым для ратификации заключенного тогда Бахчисарайского перемирия. Чириков во время посольства умер, и Возницыну пришлось исполнять обязанности посла и преодолевать сопротивление султана Магомета IV, упорно не желавшего ратифицировать договор. В 1688 г. мы видим его резидентом в Польше; причем, исполняя обязанности резидента, Возницын именовался «стольником» — чин, который, однако, по возвращении в Москву за ним не был удержан. Перемены, происшедшие в Посольском приказе после переворота 1689 г., отразились на дальнейшей карьере Возницына. Как известно, место князя В. В. Голицына во главе Посольского приказа занято было Л. К. Нарышкиным, а фактическим управляющим приказом стал думный дьяк Емельян Игнатьевич Украинцев. Это назначение было ударом для Возницына. Украинцев был товарищем Возницына; они вместе служили в приказе подьячими и, как кажется, отношения между ними не были хороши. Теперь Возницын оказывался подчиненным Украинцева, так далеко опередившего его по службе. Это заставило Возницына искать перемены места. В 1690 г. он перешел в Казанский дворец. Здесь он имел случай сблизиться с начальником этого приказа князем Б. А. Голицыным и был повышен в чине думного дьяка. Благодаря Голицыну Возницын стал лично известен царю, умел снискать его расположение, и этим объясняется его высокое назначение членом Великого посольства в Европу с царем в 1697 г. С внезапным отъездом его старших товарищей из Вены ему открывалось поприще самостоятельной дипломатической деятельности на предстоящем конгрессе.

Мы и должны будем теперь сосредоточить свое внимание на этой деятельности. Рассказ о Карловицком конгрессе